Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал. Владимир Поселягин
Читать онлайн книгу.
бомбили немцы, из стаи которых мы ранее выдернули два летающих падальщика. Сидевшая рядом со мной Аня только охнула, рассматривая битую технику, пока я объезжал воронки. Убитых видно не было, все же тяжелое зрелище для детей, их похоронить успели, я видел аж три братские могилы в разных местах со еще свежей землей. А вот технику, ту, что была повреждена или сгорела, ее не тронули. Целую угнали, а вот у поврежденных стояло несколько машин и работали технари. Видимо, снимали нужные узлы. Да уж. Понять их тоже можно. Удивительно, но факт, при валовом производстве танков в Советском Союзе, не производились и не выпускались запасные части для этих танков. Я когда узнал, был в шоке. Мне об этом капитан-танкист рассказал, который лежал в госпитале, где рожала мама.
Я тогда в основном ходил по палатам тяжелораненых, безнадежных, как их считали, этот капитан был из них. Вот я, решив побыть рядом, и играл им, а когда уставал, расспрашивал. А вопросов у меня было много. Если они не скрипели зубами от боли, как этот капитан, все тело сплошной ожог, то с охоткой отвечали. Врать им на границе жизни и смерти смысла не было, так что я изрядно пополнил свой багаж знаний. Вот и оказалось, что на несколько тысяч заявленных танков боеспособными были чуть больше половины. Остальные просто доноры, с них снимали запчасти, чтобы боевые машины могли сдвинуться с места. Ну а когда подразделения покинули места дислокации, доноры-то на месте остались, так что неистощимый источник запчастей для танкистов это вот такие расстрелянные с воздуха колонны. Причем, самое интересное, запчасти с танков одной модели, но разных заводов, не подходили друг к другу. Да даже запчасти с одного завода, если попробовать перекинуть с одного танка на другой, тот тут пятьдесят на пятьдесят. Никакого ГОСТа. Фактически получается, каждый танк уникален в своем роде и неповторим. Вот и возили техники с собой изрядный запас и детали просто подгоняли на места, если не получалось, искали, что подойдет среди запаса. Если не находили, значит, танк превращался в очередного донора. Вот такой принцип. И это если в тылу спокойно, если он откатывается, о донорах обычно забывают. Тут же шла работа, значит, фронт пока стоит. Кстати, тот капитан-танкист прожил семь часов. Я только через пару минут, наигрывая заказанную им песню, заметил, что он мертв. Вздохнув, пересел к другому раненому, летчику-истребителю. В палатке безнадежных было одиннадцать коек. Умирал один, заносили другого. Конвейер, который не останавливался. За те пять суток, что я проводил в госпитале, на моих глазах умерло порядка двадцати тяжелораненых, среди них был один генерал-майор. Сильный мужик, все, что ниже живота, фактически отсутствовало, миной накрыло, разорвало, а крепился и как-то смог протянуть еще несколько часов. Умер у нас в палатке безнадежных. Его даже оперировать не стали, когда привезли, хотя адъютант пистолетом махал у носа хирурга, смысла не было, много раненых ждали своей участи и у них, в отличие от генерала, шансы выжить были. Может, кто-то удивится, что я только у безнадежных был, но я испытывал к ним