Ковьель. Имею честь кланяться, сударь… Вы, кажется, меня не узнаёте?..

      Журден. Нет, сударь.

      Ковьель (показывая рукой на фут от пола). А я знал вас, когда вы были еще вот этаким…

      Журден. Меня?

      Ковьель. Да. Вы были восхитительным ребенком: все женщины только тем и занимались, что наперерыв нянчили и целовали вас…

      Журден. Целовали?

      Ковьель. Да. Я был в большой дружбе с вашим покойным батюшкой…

      Журден. С моим покойным батюшкой?

      Ковьель. Да. Настоящий был дворянин!

      Журден. Как вы сказали?

      Ковьель. Настоящий, говорю, был дворянин!

      Журден. Мой батюшка?

      Ковьель. Да.

      Журден. Так вы хорошо его знали?

      Ковьель. Прекрасно знал.

      Журден. И знали именно дворянином?

      Ковьель. Именно.

      Журден. Поди ж ты! Вот и верь людям после этого!

      Ковьель. А что?

      Журден. Да как же! Находятся дураки, которые утверждают, что мой отец был купцом…

      Ковьель. Купцом? Ваш отец?!. Что за клевета! Никогда он купцом не был!.. Он просто знал толк в сукнах и других тканях и, как человек необыкновенно обязательный, услужливый, сначала скупал их, а потом продавал добрым знакомым…

      Журден. Чрезвычайно рад познакомиться с вами, если вы согласитесь подтвердить это при случае…

      Ковьель. Хоть перед целым светом!

      Журден. Весьма благодарен! Что же вам, собственно, от меня угодно?

      Ковьель. После того как я познакомился и сошелся с вашим покойным батюшкой, настоящим дворянином, повторяю, мне пришлось исколесить весь белый свет.

      Журден. Весь белый свет?!.

      Ковьель. Да.

      Журден. А далеко от нас до этого белого света, я думаю?..

      Ковьель. Очень далеко. Я вернулся из путешествия всего четыре дня назад; а так как я принимаю близко к сердцу все, что касается вас, то и явился с очень приятною новостью…

      Журден. С какой же?

      Ковьель. Вы, конечно, знаете, что в Париже гостит сын турецкого султана?

      Журден. Признаюсь, не слыхал…

      Ковьель. Что вы! Да он живет здесь так роскошно и открыто и принят везде с таким почетом, что о нем только и говорят…

      Журден. Не слыхал, представьте!

      Ковьель. Самое же важное – это