Аромат времени. Философское эссе об искусстве созерцания. Хан Бён-Чхоль
Читать онлайн книгу.
ладана, придумав ладанные часы, использовавшиеся вплоть до XIX столетия. Возможно, именно китайцам принадлежит представление о том, что время может быть воспринято в форме аромата. Но если ладанные часы – теперь экзотический артефакт, то у Пруста можно обнаружить ответ на вопрос, как можно почувствовать аромат времени по-другому. Хан вспоминает место, когда один из героев Пруста, обожающий размокшую мадленку в ложке чая, поднося угощение к губам, наслаждается ароматом. Этот аромат приближает субъекта к (ме)длительности – к особому восприятию времени посредством запаха. Тем самым прустовская длительность позволяет времени источать аромат. Здесь, считает Хан, можно почувствовать ход жизни и даже историческое время. От этой иллюстрации Хан переходит к тезису Маршалла Маклюэна о том, что чувство обоняния может быть «органом» воспоминаний. Запахи могут содержать в себе истории. Иными словами, слыша какой-то запах, мы, например, можем вольно или невольно воскрешать воспоминания – не только картины, но и целые этапы жизни (например, чувство специфического запаха, существовавшего в общежитии, может напомнить человеку о целом жизненном периоде). Поэтому обоняние, рассуждает Хан, можно назвать «эпически-нарративным чувством»: оно сплетает темпоральные события в единый нарративный образ.
Но прислушиваться к запахам – не единственный совет Бён-Чхоль Хана о том, как можно было бы преодолеть нынешнюю дисхронию. Поскольку темпоральный кризис связан с vita activa, то есть с деятельной жизнью, нужно попытаться найти решение, как вплести в современный примат и диктат vita activa – vita contemplativa, созерцательную жизнь. Парадокс деятельной жизни в том, что проживаемая быстро жизнь определяется краткосрочными и кратковременными переживаниями, отражая общую проблему «моментального времени». Какой бы высокой ни была «интенсивность» переживаний, без длительности и медленности жизнь всегда окажется «короткой жизнью». Как в ситуации «интенсивностей» жизни вернуть созерцательный компонент? Ответ прост и лежит опять же в экзистенциальных переживаниях – необходимо освоить искусство «глубокой скуки». Вместе с тем простота самого ответа никак не влияет на то, что совет Хана так легко воплотить в жизнь.
Хан имеет в виду именно хайдеггеровскую «глубокую скуку», которая представляет собой остановку в повседневном ходе вещей. Такая скука, в отличие от других форм скуки, также разбираемых Хайдеггером, провоцирует субъекта на размышления. Но давайте подумаем, каким образом современный субъект в принципе способен испытать такую скуку. Хайдеггер, например, полагал, что она могла появиться, когда солнечным полуднем идешь по улицам большого города. Но, мне кажется, в контексте философии Хана это недостаточно радикальный пример. Хайдеггер подразумевал слишком спокойное время дня, когда вместо городской суеты можно было вдруг осознать, что человеку (глубоко) скучно. На самом деле мы можем найти более удачное описание радости, получаемой от глубокой скуки.
Карин Юханнисон