Вся власть империи строится на раздорах. Триам Великий определил империю как вечное отсутствие мира. «Если твой народ воюет, – писал он, – не время от времени, по прихоти агрессоров, внешних и внутренних, а постоянно, значит, он непрерывно сосредотачивает свои интересы на других народах, и нация твоя больше не нация, но империя».

      Война и империя, благодаря легендарному правителю Недалекой Древности, были просто одним и тем же явлением, рассматриваемым с различных точек зрения, единственным мерилом власти и порукой славы.

      В Хошруте, на площади собраний каритусалийцев, знаменитой чудесным видом на Алые Шпили, Судьи устроили публичную порку рабыни, которую задержали за богохульство. По их мнению, ей повезло, поскольку ее могли бы обвинить в подстрекательстве к бунту, тягчайшем преступлении, и тогда бы собаки уже слизывали ее кровь с каменных плит. По неведомой причине они не учли перемены настроения толпы на площади в пользу приговоренной. Может, потому, что они были истинно верующими. Или из-за привычки к исполнению казней на месте у хошрутского позорного столба, тысячи подобий которого были рассеяны по всему Трехморью. Так или иначе, они не были готовы к натиску толпы. В мгновение ока их избили, связали и повесили на каменных желобах имперской таможни. Еще до смены стражи бóльшая часть города, населенная преимущественно рабами и прислугой, была охвачена восстанием, а солдаты имперского гарнизона оказались втянуты в уличные бои. На протяжении нескольких следующих дней люди гибли тысячами. Восьмая часть города была сожжена до основания.

      В Освенте высокопоставленный имперский сановник Хампей Сомпас был найден в своей постели с перерезанным горлом. Он оказался первой жертвой в череде многих – очень многих – политических убийств. С каждым днем все больше и больше шрайских и имперских должностных лиц, от самого мелкого собирателя податей до высших судей и податных чиновников, умирали от рук как своих телохранителей, так и группы вооруженных слуг, которые вершили мщение на улицах.

      Мятежей было все больше. Селеукара горела семь дней. Аокнисс громили всего двое суток, но десятки тысяч людей погибли, настолько безжалостны были имперские репрессии. Жену и детей короля Нерсея Пройаса в целях безопасности отправили в Аттремп.

      Тлевшие восстания возобновились с удвоенным размахом, поскольку в старых, заклятых врагах, жаждавших достичь превосходства в раздорах, нехватки не было, и они не преминули воспользоваться беспорядками. На юго-западе фанимцы под предводительством Фанайяла-аб-Каскамандри приступом взяли крепость Гара’гуль в провинции Монгилея, и ряды их были настолько многочисленны, что императрица распорядилась