Привидения в доме на Дорнкрацштрассе. Оллард Бибер
Читать онлайн книгу.
"шмайссер", но он услышал и резко повернулся на звук. Это был лейтенант. Через плечо у него висела полевая сумка, оружия в руках не было. Видимо, он был из того подразделения, которое преследовало наших. Он шел за подразделением, но отстал. Теперь беспечно продолжал движение вперед. Его пистолет был в кобуре. Он даже насвистывал в тот момент. Но сразу перестал, когда услышал звук затвора "шмайссера". Русский уставился на меня и понимал, конечно, что преимущество на моей стороне. Он даже не попытался вытащить пистолет. Не могу представить, о чем он тогда думал. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами. В его глазах было то же, что он, думаю, видел в моих – нелепость ситуации. И страх за собственную жизнь я там тоже увидел. К тому времени мне уже было понятно, что третий рейх потерпит поражение, а продолжение войны ведет лишь к новым жертвам, которых требовал бесноватый фюрер. Я подумал, как некстати мне и этому русскому умирать в самом конце войны, и размышлял, как нам выйти из этой ситуации, как мирно разойтись в немирное, собственно, время. Его рука шевельнулась, и я подумал, что он хочет выхватить пистолет. Животный страх снова охватил меня и я выпустил в него очередь. Он рухнул как подкошенный. В горячке я стащил его полевую сумку и бросился бежать в сторону отступивших наших и преследовавших их русских. Я уже ни о чем не думал. Я боялся, что русские заметят меня и отомстят за смерть лейтенанта. Мне повезло. Блуждая до самого вечера, прячась за каждым кустом, я все же вышел незамеченным на новые позиции какой-то нашей недобитой роты. С этой ротой я и "довоевал" вплоть до самого пленения американцами. Да и какое это пленение! По сути дела, мы сдались сами. Незадолго до пленения я распотрошил сумку лейтенанта. Там не было ничего достойного внимания. Я взял только это и, признаться, не знал, зачем. Могу сказать только, что меня потом мучила совесть и иногда я подумывал, что, может быть, после войны как-то удастся разыскать родственников лейтенанта и передать эти вещи как память о его последних минутах. Хотя совершенно не представлял, когда и как это может произойти.
Старик замолчал, задумался. Словно снова переживал тот разговор с соседом по яме в жаркий июньский день 45-го. А Макс подумал, что убийство на войне вряд ли можно отнести к криминалу. Сколько их тогда произошло! Старик явно еще не закончил. Может быть, самое главное впереди? Сказал:
– Как я понимаю, господин Ботт, это еще не конец истории?
Старик кивнул и продолжил:
– Тогда же мы со Стефаном рассмотрели фотографию и иконку. На фотографии были сняты люди. Они сидели двумя рядами. Стефан еще показал, что левый крайний в нижнем ряду и есть убитый им русский. На обратной стороне фотографии есть несколько слов, написанных, безусловно, по-русски. Иконка обычная, не представляющая, скорее всего, какой-то музейной ценности. Стефан попросил меня забрать эти предметы, так как понимал, что попадет, скорее всего, в британский или французский лагерь и эти вещи могут бесследно сгинуть. Он так и сказал:
– Возьми это