Революция в зрении. Что, как и почему мы видим на самом деле. Марк Чангизи
Читать онлайн книгу.
еще не все. Видишь, какое красное у меня лицо? Это означает, что я в прекрасной физической форме, хорошо усваиваю кислород, одышкой не страдаю и готов к драке”. Нельзя имитировать насыщенность крови кислородом, по крайней мере долго. То же самое можно сказать обо всех прочих цветовых сигналах. Даже обычный румянец требует хорошо отлаженной физиологии, не говоря уже о здоровой коже.
Другое важное преимущество цветовых сигналов перед мышечно-опосредованным выражением эмоций состоит в том, что первыми, в силу самой их природы, гораздо труднее управлять. Большинство мышц устроены так, что животное способно сокращать их осознанно. Однако у оксигенации крови есть и другие, куда более ответственные функции: например, поддержание всех клеток организма в жизнеспособном состоянии. Эволюция поступила мудро, отъединив основные параметры сердечно-сосудистой системы животного от его воли (животным вход в диспетчерскую запрещен!) Одним из следствий является то, что цветовая сигнализация работает даже тогда, когда животное спит или без сознания – в частности, при наличии проблем с дыханием, особенно у детей (этой темы мы подробнее коснемся в следующем разделе). В общем, цветовые сигналы сообщают нам, как животное на самом деле себя чувствует, и это свойство, вероятно, было ключевым для эволюции реципрокного альтруизма – понятия, которое предложили биологи-эволюционисты Джордж Уильямс и Роберт Триверс. Жизнь в сообществе альтруистов полна преимуществ – но только до тех пор, пока там не появятся мошенники, наживающиеся за счет своих собратьев. Если в сообществе есть условия для мошенничества, мошенники быстро становятся большинством. Триверс привел доводы в пользу того, что функция многих наших эмоций заключается в поддержании условий, необходимых для реципрокного альтруизма. Гнев сигнализирует жулику, что тот попался и что его ждет наказание. Обида отягчает наказание, продлевая его. А при помощи таких сигналов, как румянец, обманщик имеет возможность сообщить, что он искренне раскаивается. Психолог и лингвист Стивен Пинкер убедительно доказывает, что подобные проявления эмоций не могли бы способствовать развитию реципрокного альтруизма, если эмоции можно было бы произвольно включать и выключать, как электрические лампочки. Если бы жертва обмана могла выбирать, приходить ей в ярость или нет, то ей, возможно, было бы выгоднее не наказывать мошенника, поскольку он не обязательно является злостным мошенником и вполне может оказаться полезен в будущем. Однако обманщик может быть осведомлен о таком положении дел, и это вряд ли отвадит его от жульничества. А вот если обманщики будут знать, что гнев является автоматическим, неконтролируемым последствием обмана, это отпугнет их. И наоборот: если бы тот, кого уличили в мошенничестве, мог просто так, по собственной воле “включить” у себя чувство раскаяния, у обвинителей не было бы особых причин верить в его чистосердечие. Однако в том случае, когда есть основания считать румянец неконтролируемым последствием