3

      ЛЕВ

      Утром Лев Алексеевич вскочил ни свет ни заря. Нужно было еще подготовиться к тяжелому дню и как-то решить вопрос с пацаном.

      Вечером помощница по хозяйству Лада нашла новую няню, которая должна была подъехать к полудню. Вопросов с кем оставить Степу не возникало ровно до тех пор, пока утром заплаканная Лада не появилась перед Аверьяновым.

      – Что-то случилось? – спросил он экономку, и та, заплаканная и расстроенная, принялась сбивчиво рассказывать.

      – Ой, Лев Алексеич, ночью у моей матушки приступ случился сердечный и вот мне только что позвонила соседка, и теперь надо все бросать и ехать в больницу, а я тут…и...

      – Конечно езжайте! – воскликнул Лев, но тут же спохватился, – Только это, а кто же тогда останется со Степой?..

      В столовой повисла гнетущая тишина. Сам Степа еще спал своим детским счастливым сном и не ведал, что именно сейчас решается его судьба на сегодняшний день.

      А то бы он конечно порадовался…

      – Во сколько вы говорите придет няня?

      – В двенадцать. Или около того, – всхлипнула Лада, вытирая слезы фартуком.

      – Что же делать…что же делать…

      Анна прильнула ко Льву и ласково пробормотала:

      – Ну до двенадцати я могу посидеть с мальчиком. Уж пару часов даже я справлюсь с малышом.

      Лев обрадованно кивнул, но тут же уточнил:

      – Ты уверена? Не хотелось бы слишком тебя напрягать.

      – Ну что ты, милый, – ворковала Аня, – ради тебя я на все согласна.

      «Даже на то, чтобы остаться наедине с этим маленьким чудовищем», – додумала она про себя.

      – Какая ты у меня добрая, – он поцеловал Анечку в щеку и, поблагодарив за завтрак Ладу, направился к двери.

      – Я вас подвезу, – кивнул экономке и вновь обратился к Ане, – Всего пару часов. Прошу тебя, поговори с этой женщиной, ну с новой няней. Если не понравится, не стесняйся отказать от моего имени. Хотя агентство вроде бы хорошее, но мало ли. А я постараюсь пораньше освободиться и закажу столик в ресторане.

      Анна расцвела и довольно кивнула, прильнув к Аверьянову своей большой грудью, и он, довольный собой, на прощание зажал её в углу. Жадно впился губами в припухший ротик американской вдовы и не видел, с каким отвращением смотрел на эту семейную идиллию затаившийся на лестнице Степка.