Я ходила в школу в своём спортивном костюме и старых кроссовках. На смену у меня была ещё одна чёрная футболка. Чёрный цвет не только потому, что я папу не могла забыть, а ещё потому, что вещей не было, и я крайне редко их меняла.

      – Олесенька, – позвали меня, когда я стояла у гардероба.

      Я оглянулась. Старинные двустворчатые двери, в которых по задумке должны      быть вставлены стекла, но стоял поликарбонат, потому что всё время кто-то разбивал стекло, и закупили просто рулон, который резали и заделывали им дыры, открылись. Из дверей вышла молодая повариха.

      – Да, – зевнула я.

      Это после физкультуры я так расклеилась. И опозоренная Севой перед всем классом вообще на физику идти не хотела.

      – Олесенька, макарошки остались, покушаешь?

      – Да! – обрадовалась я и направилась в столовую следом за жалостливой поварихой.

      Нет! Наша школа самая лучшая. Вместо того, чтобы своим поросятам объедки таскать, поварихи их скармливали нам: чмошникам и нищебродам. Трэш и Шиша, я и десяток других, кого знали в лицо, обязательно будут накормлены.

      Повариха алюминиевой поварёшкой выскребла со дна большой кастрюли порцию макарон. Полила их подливой. Уложила на тарелку два куска хлеба. Рядом поставил чай и сверху булочку.

      – Спасибо, – расплылась я в улыбке.

      – Кушай, дорогая, – кивнула мне добрая тётка, и я, довольная, с подносом пошла за стол в пустом зале, потому что уже начался урок. Села подальше от учительского стола. Там пили чай преподаватели, и я бы не хотела слышать, почему прогуливаю.

      Не прогуливаю, а пропускаю ради хорошего подкрепления организма. Вряд ли моя синюшная мамаша что-нибудь приготовит. Сожрано всё на закуску.

      На таких радостях я, пожалуй, на алгебру схожу. Дома всё равно делать нечего. Туда только ночевать.

      Еду жевала долго, сытость пришла обалденная, и потянуло спать ещё сильнее. Нужно было пойти на физику, там хотя бы выспаться можно, на алгебре не получится.

      В моём кнопочном телефоне ничего интересного, кроме старых фотографий, где жив папа и подружка Любка живёт рядом со мной и Сашкой Верещагиной. Мы гуляем, играем…

      Выкинуть что ли телефон, чтобы      депрессняк не мучил?

      – Камора, это ты сожрала мои макароны?

      Я лениво посмотрела в сторону низкорослого мощного уродца. Один из носорогов злобно смотрел на меня. Тоже прогуливал.

      – Отвали, – фыркнула я и понесла пустую посуду ближе к кухне.

      – Что Химер не кормит? – пристал поганец. – Плохо ублажаешь?

      – Я сказала, отвали! – рявкнула я.

      Но он не отстал. В столовке остались только шоколадки на продажу, а парень хотел полноценный обед. Я посмотрела на него, сузив глаза.

      – Химеру