Креонт грозит расправою опять,

      Но только улыбается царевна,

      Как в эти игры дикие играть?

      Душа, как факел в пустоте горела,

      И тот, кто предал, пал у стен во мгле,

      Но должен быть спокойно похоронен,

      А если злоба бродит по земле,

      Что делать этой ночью Антигоне?

      Тогда Афина в сумраке спешит,

      Туманом эту землю укрывая,

      Одна царевна в темноте стоит,

      От ужаса пред ней едва живая.

      И мертвый брат в пустыне бытия,

      Такой прекрасный и во всем повинный.

      Какая участь страшная твоя,

      Быть женщиной, беснуются мужчины.

      Им кажется, что знают все они,

      Что этот мир к ногам легко ложится,

      Но где-то там над Фивами огни,

      И грозный царь то пьет, а то ярится.

      О, приведите мне ее сюда,

      Хрипит Креонт, и воины покорны,

      И что ему до божьего суда,

      Он за земной цепляется упорно.

      И привели, от них не убежать,

      И пьяный властелин страшней Медузы.

      Но стойко будет девушка стоять,

      Пред ним одна, лишь ей хватило духу

      Не отойти, и в полночи в тиши,

      Все видит склеп туманный Антигона.

      И лишь Гемон, царевич к ней спешит.

      Мир оглушен от яростного стона.

      – Проклятие, отец, она мертва…

      – Что ты наделал, – говорит Тересий

      тиран молчит, и понял ли едва,

      Что все мертвы, и он ушел последний.

      Так власть безумцам отомстит сполна,

      И опустели призрачные Фивы,

      И только царь Эдип во власти сна,

      Он видит луг и девочку красивую,

      Она бежит к нему издалека,

      Она задорно, радостно смеется,

      Белеет снова лилия в руках,

      Завянет, упадет, и не вернется,

      – О, Антигона, что с тобой теперь?

      Никто уже Эдипу не ответит,

      И только рядом взвоет дикий зверь,

      Ему там вторит обреченно ветер.

      Тезей уплывает, осталась одна Ариадна,

      За все заплатил героический царь в том году.

      Просила Эринний, что трогать героя не надо.

      Да только они по следам по его все идут.

      И Федра молчит, и готовит отмщенье Елена,

      Все женщины вместе с Медеей, явились в тот миг.

      И вот уж Афин не видать, и чужая вселенная,

      Прогонит, в горах Ариадны протянется нить.

      И призрак далекий, как прежде Тезея спасает,

      Он только смеется: – Не нужно, не надо прощать.

      Она же мелькает, и беды уже нависают.

      Как меч у Дамокла, предательства снова печать

      Над каждым потомком. Медея беспечная смолкла,

      Она