Немного любви. Илона Якимова
Читать онлайн книгу.
тишины и благолепия – ну, кроме-то мяса с темным. Зажим плечевого пояса и шейного отдела она в тренажерке сняла, но раздражение и злость, как ни странно, только нарастали с размятыми мышцами, душем, дорогой обратно. Женщины в раздевалке были элементарно противны в своей здоровой телесности, здешние туристы так и вовсе вызывали злость. Пока пробиралась подальше от токующих групп приезжих (девичник у них, что ли? или мальчишник? что такие возбужденные-то?), краем глаза поймала знакомое ломкое шевеление на террасе. За столиком сидел припадочный антиквар Йозеф, тянул светлое, кивнул ей издалека, приподнял бокал, осклабился.
Эла отвернулась и плюхнулась на ближайшее сидение. Эта встреча никак не поднимала настроения, потому что напомнила то, от чего она сбежала в спортзал.
Она была очень зла.
И испытывала ужасающий голод.
Резкий звук голосов, женского хохота впивался в мозг, словно египетский крючок мумификатора, раздавался над самым ухом – бойкая студенческая парочка обменивалась шлепками по заду буквально у нее над головой. Эла обернулась и с минуту пристально разглядывала девицу, точно, это та же, что вызывающе вела себя у Лазебницких ворот. Поглядите-ка на меня, у меня есть целый один собственный парень для секса, радость-то какая! Сколько лет идиотке? Не больше двадцати, а ведет себя на все двенадцать. А что за безвкусица надета на ней! Голова наполовину выкрашена в розовый! Речь пошлей не придумаешь, а словарный запас… лучше бы просто ржала, чем говорить, хотя смех ее вгрызался в мозг уже пилой для трепанации. Некоторые люди должны быть уничтожаемы, непременно, в интересах общества и своих собственных, именно ввиду неискоренимой, генетической пошлости. И им – впустую! – дарована такая ценность, как юность, как энергия… В глазах потемнело. И что-то очень голодное поднялось комком к горлу – тошнотой, желающей поглотить. Девица, водрузившая не по молодости оплывший зад на перила террасы, дурачилась, качала ногами и вдруг нелепо взмахнула руками в тщетной попытке удержать равновесие.
Ну и отлично бы было, если б она сломала шею, выпав на берег Влтавы спиной вперед, на камни, да только тренированное тело сработало само: Эла ухватила ее за руку.
Схватила и с ненавистью дернула на себя, на террасу, обратно, удерживая от падения.
Наверное, она очень плотно сжала запястье, потому что под пальцами ее что-то словно бы проскочило, пискнувшее, как пробежавший мышонок. А следом за тем мгновением девица хватанула воздух ртом, но ей его не хватило. И вдруг стала оседать, оседать, оседать… В кончиках пальцев Эла еще чувствовала сладкое тепло ее кожи. Парень, поймавший дуру в объятия, посерел лицом, заорал. Дальше, как в замедленной съемке, девица рухнула на ближайший стол, рассыпая стаканы и чашки, сметая на пол тарелки, оттуда сползла на стул, замерла. Отовсюду к ней кинулись люди свои и чужие. Звали врача. Куда-то звонили. И только Эла, пять