Ближе к вечеру совершили ещё один вылет в полном составе – на отражение авианалёта на Вязьму. Четыре десятка He-111 и Ю-88 в сопровождении тридцати Ме-109 всей своей тевтонской душой желали разбомбить железнодорожную станцию со всеми находившимися на ней воинскими эшелонами, санитарными поездами и составами с беженцами. Сила на Вязьму шла довольно внушительная. Аэродром в Издешково был качественно обработан «лаптёжниками» и минимум на сутки выведен из строя, так что с этой стороны немцам бояться было нечего. Исходящей от нас опасности для себя они ещё не прочувствовали, так что шли довольно уверенно.

      Договорились с полковником Ерёминым, что его орлы возьмут на себя бомберы, а мы займёмся идущими в прикрытии «мессами». Я принял решение, что пойдут я с ведомым и звенья Шила и Князя. Звено Дункана поднимется в воздух позднее, когда немцы будут отходить. Ерёмин также оставил резерв. Причём для добивания бомбардировщиков он решил использовать одноместные Ил-2 в качестве тяжёлых истребителей. Вот их и прикроет наше второе звено.

      Бойня на подходе к Вязьме вышла знатная. Мы связали боем «мессеры», с ходу завалив шестерых, а ерёминские на «ишачках», «чайках» и пятёрке МиГ-3 устроили форменное избиение бомбардировщиков, не отвлекаясь на истребители сопровождения. Немцы были вынуждены вывалить весь свой груз в чистое поле и развернуться назад, где их уже ждали с распростёртыми объятиями.

      Итогом боя стали двадцать девять сбитых бомбардировщиков и двадцать два сбитых истребителя противника. Ерёминские потеряли семь истребителей, четыре штурмовика и трёх лётчиков убитыми. Тринадцатая эскадрилья потерь не имела, хотя пробоин привезли изрядно. Из кабин истребителей техники и оружейники нас буквально доставали, настолько мы вымотались.

      – Ну как там, Илья? – спросил Кузьмич, помогая мне устроиться поудобнее на расстеленном под крылом брезенте и заботливо протягивая фляжку с прохладной водой с добавлением глюкозы.

      – Нормально там, Кузьмич. – Я одним глотком буквально