Это была даже не бедность – разруха.

      Лопнувшие обои на стенах, куча немытой посуды в эмалированной раковине, стол с порезанной клеёнкой – весь в крошках и остатках засохшей еды.

      Перемотанный тряпкой кран на кухне подтекал. В туалете печально журчал бачком надколотый унитаз.

      Павел остался на кухне договариваться со старшим лейтенантом. Мы прошли в комнату.

      – А где Таня делает уроки? – спросил Алексей Дмитриевич, с удивлением оглядывая обстановку.

      Колченогий сервант, в котором стояла разномастная посуда. Разложенный диван с неубранным постельным бельём. Древняя ширма, за которой виднелась односпальная кровать. Журнальный столик с кругами от бутылок на полированной поверхности.

      И всё.

      – В школе она их делает, – недовольно сказала мать Тани. – Здесь негде. Сами видите, как живём – теснота! Не повернуться!

      Она стояла, уперев руки в бока, словно этой позой пыталась придать себе уверенности. Даже на расстоянии трёх шагов я ощущал запах спирта и немытого тела.

      Странно, что нет запаха перегара. Хотя, она ведь недавно пришла с работы.

      – Где вы работаете? – спросил я.

      – Приёмщицей в «Стеклотаре». А что?

      Женщина с вызовом уставилась на меня.

      – Разрешите?

      В комнату вошёл Павел. Быстро огляделся.

      – Мы с товарищем участковым договорились полюбовно. Девочка сегодня же переедет к бабушке. А старший лейтенант проследит, чтобы мать не мешала ей учиться.

      Павел сделал паузу и добавил:

      – Ну, а мы скромно промолчим о том, что увидели.

      – Значит, отбираете дочку? – вскипела женщина. – Родную дочь у матери? И ты с ними, Коля?!

      – Остынь, Галя! – рявкнул на неё участковый. – Я с тобой ещё поговорю.

      – Поговорит он! Нашёлся говорильщик!

      Галя вдруг рухнула на диван лицом вниз и разразилась рыданиями.

      Таня молча смотрела на мать.

      – Собирай вещи, – сказал я девочке. – И постарайся ничего не забыть. Всё перевезём на машине.

      Стараясь двигаться бесшумно, девочка принялась собираться.

      – Николай Иванович! – сказал Павел мгинскому участковому. – Я очень прошу вас проследить, чтобы с девочкой всё было в порядке. Да и сам буду проверять. В ваши дела я лезть не хочу, меня волнует только судьба девочки.

      – Ну, договорились же, лейтенант! – недовольно буркнул участковый. – Что я, не понимаю, что ли? Всё будет нормально.

      – Ты ещё выпей с ними! – мгновенно прекратив рыдать, язвительно сказала Галя.

      – Помолчи! – бросил ей участковый. – Тоже мозги-то надо иметь! Куда ты катишься?

      Таня дёрнула меня за рукав.

      – Я готова, – тихонько сказала она.

      В правой руке у девочки была большая сумка, а левой она прижимала к груди плюшевого пса с длинными ушами и удивлённым выражением на морде.

      – Идём!

      Я взял у Тани сумку, и мы вышли на лестницу.

      – Беги, доченька! Беги от родной матери! – кричала вслед Галя. – только потом обратно не просись