Егерь-3: Назад в СССР. Алекс Рудин
Читать онлайн книгу.
с показным недовольством сказал Владимир Вениаминович.
Сгорбившись в три погибели в тесном низком кузове «ЛуАЗа», он искал, куда поставить ногу в огромном сапоге.
– Оттопчу лапы – будете знать!
Наконец, психотерапевт сумел пробраться к заднему сиденью и плюхнулся на него огромным телом, облегчённо вздыхая.
Я подал Владимиру Вениаминовичу ружья в чехлах, и он аккуратно уложил их вдоль заднего борта. Лису убрали в рюкзак, и псы то и дело принюхивались к нему, ловя запахи, незаметные для человеческого носа.
– Андрей Иванович! – просительно сказал Беглов. – Поможете с лисы шкуру снять? Сам боюсь испортить.
Я улыбнулся.
– Разберёмся, Владимир Вениаминович!
И тронул машину с места, бросив последний взгляд на базу.
Вечером мы варили уху на костре, на самом берегу Песенки.
Конечно, можно было воспользоваться и газовой плитой, и даже растопить печь. Тем более что ночь обещала быть холодной.
Но настоящая уха варится именно на открытом огне, она должна пахнуть дымом и свежестью.
Спешить нам было некуда. В этом есть особенная прелесть длинных осенних вечеров – чего-чего, а времени в них хватает.
Поэтому я вручил Владимиру Вениаминовичу удочку и отправил его на мостки – наловить окуней, плотвичек и любой другой мелкой рыбы.
Рустам, ожидая нас с охоты, переколол и сложил все оставшиеся дрова. Я показал ему лежавшие за домом кирпичи, которые частично уже вросли в землю. Они остались ещё от старого егеря.
Из этих кирпичей Рустам сложил что-то, вроде открытого очага. Развёл в нём огонь и поставил на кирпичи большой котёл с речной водой.
Это ещё одно непременное условие хорошей ухи – вода, по возможности, должна быть из того же водоёма, что и рыба.
Пока грелась вода, я выпотрошил и почистил пойманную вчера щуку. Отрезал голову, хвост и плавники, а похожую на торпеду тушку разрезал на порционные куски.
Голову и хвост я положил в котёл. Когда они сварились, деревянной ложкой на длинной ручке выловил из котла и выбросил. Есть там нечего – вся польза только в наваре.
К тому времени Владимир Вениаминович надёргал с десяток окуней. Их я чистить не стал – вырезал желчные пузыри, чтобы уха не стала горькой, завернул рыбёшек целиком в марлю и опустил на десять минут в кипящий бульон.
К тому времени над всей округой разнёсся умопомрачительный запах варёной рыбы. Откуда-то прилетела чайка и стала выписывать над костром круги. Временами птица хрипло и сварливо вскрикивала, словно жаловалась на несправедливость судьбы.
Я вытащил из котла марлевый узелок с завёрнутой рыбой и положил на траву остудиться. Чайка кружила чуть ли не над самой головой, требовательно крича.
– Погоди ты, – сказал я чайке. – Пусть остынет.
Бульон к этому времени стал мутным, белесоватым. Но так оно и должно быть.
Я посолил бульон, бросил в котёл мелко покрошенную картошку и разрезанную