Альбом для марок. А. Я. Сергеев
Читать онлайн книгу.
мама привезла дневник, и я могу записывать, что произошло с 21 мая, когда мы приехали в Удельную. Огород у меня маленький – я посадил всего: картофель 9 шт., помидоры 10 шт., горох 25 шт., бобы 8 шт., кукуруза 15 шт., фасоль 3 шт. Все, кроме бобов, взошло…
19 июля 1945 г.
…Только я открыл дверь на террасу, как увидел, что человек 10 ребят обрываются по направлению к калитке из клубники. У калитки был сломан замок. Я конечно испугался.
Жутко, когда непонятные многие спины ускользают к калитке. Жутко одному в даче. Хорошо, что папа забил толстой фанерой стеклянные двери на террасу. Плохо, что окна такие большие и низкие, что кто-то с улицы может смотреть в дом. Стекло не защита.
Шурка Морозов – садолаз – меня не забывал, и не потому, что мог у нас есть все, что росло. Причина – марки, монеты, солдатики, игры.
Сидя на чердаке, мы сочиняли приказы, рисовали планы, придумывали ордена. Я вырезал их секатором из консервных банок и раскрашивал масляной краской.
В саду за столом играли в подкидного, в акульку, в три листика, чаще всего – искозлялись – вдвоем, со слепыми. Важное дело в козле – чья хвалёнка. Главная карта – шоха́, шамайка. Валета склоняли вальтом, в именительном падеже – пант. Десятка в инфляцию стала тыщей.
Переговаривались на тайном языке школьно-подзаборного происхождения. Вместо: Я хочу курить:
– Я́-хонци хо́-хонци ку́-хонци.
Курили зверский вишневый лист, солому, изредка – филичевый табак и лакшовые папиросы: Норд, Путину, Прибей. До войны я таскал у деда – на пробу – копеечную Ракету.
Шурка ослепительно матерился. В ответ на просьбу: – Оставь:
– Хуй тебе от дохлого татарина! – или:
– Хуй те в сумку, чтоб не терлись сухари! – или:
– Кури, скорее сдохнешь, мне наследство останется.
Вместо здравствуй: – Как делишки насчет задвижки? – или якобы для взрослых: – Как делишки насчет запора к калитке?
Покупка: – Махнемся?
– ?
– Я те хуй в рот, а ты мне язык в жопу!
Шурка спрыгивал от кондюков на полном ходу, набравшись электричечной цивилизации:
В стране далекой юга,
Там, где не злится вьюга,
Жил-был красавец,
Джунгли испанец,
Легкого был он веса…
Васенька толкнул меня сначала, да-да,
Так что меня сразу закачало, да-да,
Я собрался что есть духу,
Двинул Васеньке по уху,
Так что бедный Вася полетел.
Костя не стерпел такой обиды,
Кровью налилось его лицо,
Из кармана выхватил он финку – хлопцы —
И всадил под пятое ребро.
Сидели мы на крыше,
А может быть, и выше,
А может быть, на самой на трубе…
Целое лето я валялся на крыше – дачников не было, верх не занят – и горланил песни и арии. По переулку проносились садолазы,