Тайная доктрина. Космогенезис и Антропогенезис. Елена Блаватская
Читать онлайн книгу.
это знак зарождения человеческой Жизни. Когда же окружность исчезает, оставляя лишь крест +, это означает, что падение человека в материю совершилось и Четвертая Раса началась. Крест внутри круга есть символ чистого Пантеизма. Когда же окружность исчезает, крест становится фаллическим; то же значение, кроме еще других, он имел, как Тау, вписанный в круг, или как Молот Тора, так называемый Крест Джайна, или же Свастика в круге.
Третий символ – круг, разделенный пополам горизонтальным диаметром, означал первое проявление творческой Природы, еще пассивной, ибо женского начала. Первое туманное понятие человека, что касается до процесса рождения, является связанным с женским началом, ибо человек знает свою мать больше, нежели отца, потому женские божества были более священны, нежели мужские. Потому Природа женского начала до известной степени объективна и осязаема, а Принцип Духа, оплодотворяющий ее, сокрыт[32]. Добавлением перпендикуляра к горизонтальной линии в круге получался Тау-Ã, древнейшая форма буквы. Это был глиф Третьей Расы вплоть до ее символического падения, то есть когда произошло разделение полов путем естественной эволюции; тогда фигура стала æ двояким глифом или символом, означая, что бесполая жизнь изменилась или разъединилась. Среди субрас нашей Пятой Расы знак этот в символике первообразованных рас[33] сделался Sacr’ и в еврействе Ncabuah; затем он стал египетской эмблемой жизни ð, и еще позднее – знаком Венеры ♀. Затем появилась Свастика (Молот Тора, ныне Герметический Крест), совершенно отделенная от ее круга, ставшая, таким образом, чисто фаллическим символом. Эзотерическим символом Кали Юги является опрокинутая вниз пятиконечная звезда с ее двумя остриями, обращенными вверх, знак человеческого колдовства – положение, признаваемое каждым оккультистом как знак «Левой Руки» и употребляемое в церемониальной магии.
Надо надеяться, что по прочтении этого труда существующие в обществе ошибочные представления о Пантеизме значительно изменятся. Ложно и несправедливо рассматривать буддистов и адвайта-оккультистов как атеистов. Если и не все среди них философы, то, во всяком случае, все они приверженцы логики, и возражения и доказательства их основаны на точном рассуждении. Истинно если Парабраман индусов может быть рассматриваем как представитель скрытых и безымянных божеств других народов, то этот абсолютный Принцип будет явлен как прообраз, с которого были взяты все остальные подражания. Парабраман не «Бог», ибо Он не есть личный Бог – Он есть ТО, что есть высочайшее и не высочайшее (Паравара)[34]. Он высочайший как причина, но не как следствие. Парабраман просто Реальность, Не имеющая себе второй, Всеобъемлющий Космос или, скорее, беспредельное космическое Пространство, конечно, взятое в высшем духовном понимании. Браман (непроявленный), будучи неизменным, чистым, свободным, нерушимым, высшим Корнем, «Единым Истинным Существованием», Парамартхика и абсолютным Чит и Чайтанья (Разум и Сознание),
Математики Запада и некоторые каббалисты Америки утверждают, что в Каббале «значение имени Иеговы есть значение диаметра в Круге». Добавьте к этому тот факт, что Иегова является третьим среди Сефиротов, Бинах – слово женского начала, и вы имеете ключ к тайне. Посредством некоторых каббалистических превращений это имя, являющееся двуполым в первых главах книги «Бытия», становится в своих превращениях совершенно мужским, каноническим и фаллическим. Избрание божества из языческих богов и принятие его как национального Бога, и призывание его как «Единого Живого Бога», «Бога Богов», а затем провозглашение этого поклонения монотеистическим не преображает его в единый Принцип, «Единство которого не допускает умножения, изменения или формы», особенно в аспекте приапического божества, каким теперь выставлен Иегова.
См. замечательный труд «The Source of Measures», в котором автор объясняет истинное значение слова Sacr, от которого происходят: «sacred», «sacrament» – слова, ставшие теперь синонимами святости, хотя они чисто фаллические!
«Мандукья Упанишад», I, 28.