Милан. Костёл Санта-Мария.

      Доминиканских трапез скромных зал,

      Где паства после литургии

      Вкушает чинно то, что Бог послал.

      А рядом – «Тайная вечеря»[1]

      Двенадцати Апостолов с Христом,

      Удивлены, Ему не веря,

      Что среди них предатель за столом.

      Альсéкко[2] гения да Винчи

      Доминиканцев памятью веков

      За трапезой волнуют нынче

      Растерянность Христа учеников,

      Их жесты, шёпот разговоров,

      Смятение в вопросах: «Кто из нас?»,

      Неловкость приглушённых споров,

      Неверие словам Христа подчас.

      А Он спокойно смотрит в лица,

      Вкушающие с Ним вместе хлеб, вино,

      Хотя и знает, что случится

      С Ним завтра утром – всё предрешено:

      Суд прокуратора Пилата

      И шум толпы: «Распни! Распни Его!»,

      Голгофа, крест и смерть, как плата

      За грешность человечества всего.

      Ну а сегодня в час вечери

      Христос Апостолам в Страстной четверг

      Евангельский завет доверил:

      «Бог есть любовь!

      Любовь есть человек!

      Любовь есть Божья добродетель,

      Одна из трёх – ей главной в жизни быть,

      С надеждой, верой разум светел,

      Способен без корысти всё простить

      По-христиански, без причины,

      На Зло ответить искренним Добром…»

      Суть той вечери и картины

      Соединилась в трапезной в одном:

      На Зло – предательство Иуды

      За тридцать сиклей[3] грязных серебром,

      Не допуская пересуды,

      Христос измене отплатил Добром —

      Не указал, кто выдаст страже

      Учителя, поцеловав при ней,

      Да и да Винчи тайну также

      Зашифровал секретом – кто злодей?

      Хоть мелочи не скрыл:

      монеты

      В мешочке, что в трясущейся руке,

      Просыпанная соль – приметы:

      Несчастье где-то здесь, невдалеке.

      Но успокоил Божий Сын Иуду:

      «Ну что дрожишь, ступай Искариот,

      Винить