Командировка в обитель нежити. Алла Вячеславовна Белолипецкая
Читать онлайн книгу.
воздействий, живая голова начала усыхать, съеживаться, и за несколько секунд уменьшилась в размерах чуть ли не вдвое. Кожа на лице макошинской покойницы сморщилась и собралась складками, черты сделались неопределенными, а глаза запали. Мало того: грива густых волос, в которых недавно запуталась нога Скрябина, вмиг поседела и поредела. Потом голова разинула рот и сделала, как показалось Николаю, резкий выдох. Но, конечно, что-либо выдохнуть при отсутствии легких она не могла. Вместо воздуха жуткая тварь исторгла целую пригоршню крошащихся темных зубов, что выпали из её десен.
Скрябин сидел на траве, зажимал рукой пораненный висок и с потрясенным видом взирал на стремительные метаморфозы «живой головы». После выплевыванья зубов не прошло и десяти секунд, как голова – уже старушечья – судорожно дернулась, перекатилась с боку на бок, а затем глаза её мигнули в последний раз и закрылись. Судя по всему, теперь уже навсегда.
8
Степан Варваркин весь вечер просидел на лавке возле печи, возясь для виду с какими-то перепутанными рыболовными снастями. Ни распутать их, ни вообще хоть что-либо с ними сделать старик и не пробовал. Его подернувшиеся дымкой глаза почти не видели того, что находилось у него в руках.
Одгако, прислушиваясь к голосам в голове, Степан Пантелеймонович слышал и то, о чем с его женой Евдокией Федоровной говорила приезжая девица – помещенная Гришкой Петраковым на постой в дом Варваркиных. Петраков называл её ласково Ларочка, а она его фамильярно – дядя Гриша.
Ларочка эта была особа хоть и молодая – лет двадцати, но, с точки зрения деда Степана, не особенно привлекательная. Худая – как говорится, подержаться не за что, – да еще и в очках. Она прибыла в Макошино в десятых числах мая. И привезла с собой два чемодана вещей, но не со шмотками-тряпочками, как можно было бы подумать, а всё с какими-то бумагами да книжками. Маленькую выгородку в углу кухни, которую старики ей выделили, эта самая Лара тут же своими книжками и завалила. Один раз, когда гостья отлучилась из дому – а отлучки её были весьма частыми, – Евдокия Федоровна в одну из её книжиц тайком заглянула. И потом поведала деду, что никакая это оказалась не книжка, а альбом – наподобие фотографического. Только вклеены в него были не карточки, а вырезки из газет: старые и желтые.
Так вот, Лариса Владимировна (как Григорий Петраков велел именовать постоялицу), оказалась девкой образованной, да к тому же еще и москвичкой. В ответ на расспросы бабы Дуни приезжая рассказала, что она учится заочно в Московском историко-архивном институте и при этом работает аж в Библиотеке имени Ленина! Каким ветром занесло московскую библиотекаршу в Макошино – Бог знает. Сама Лариса твердила о каких-то исторических изысканиях, необходимых ей для написания дипломной работы, но в чем их суть, объяснять не желала. Сведениями на сей счет обладал, надо думать, прохиндей Петраков. Однако он про то помалкивал.
Сейчас эта Ларочка и баба Дуня пили чай, сидя за накрытым клеенкой столом. И старая женщина изливала наболевшее:
– Да