МИТЧЕНЕР. А, это ты. Что там?

      ОРДИНАРЕЦ. Еще одна, сэр. Приковала себя.

      МИТЧЕНЕР. Приковала? Но как? К чему? Мы же убрали перила и все, через что можно пропустить цепь.

      ОРДИНАРЕЦ. Забыли железную скобу для чистки подошв, сэр. Она повалилась прямо на пол и успела продернуть цепь, прежде чем разоралась. Там и лежит, утверждая что ключ от замка у вас, вложенный в темно-желтый конверт.

      МИТЧЕНЕР. Она спятила. Прикажи выдрать скобу и гони ее прочь, прямо со скобой на шее.

      ОРДИНАРЕЦ. Мне кажется, речь идет вот об этом конверте на вашем столе, сэр.

      МИТЧЕНЕР. Как же вы все боитесь этих баб! (Берет в руки конверт). Похоже, там правда лежит ключ. (Вскрывает письмо, достает ключ и письмо). «Дорогой Митч…» – Да черти меня задери!

      ОРДИНАРЕЦ. Так точно, сэр.

      МИТЧЕНЕР. Что значит, «так точно»?

      ОРДИНАРЕЦ. Все так, как вы сказали, сэр, с вашего позволения, вы именно так и выглядели – как будто вас задрали черти, сэр.

      МИТЧЕНЕР (читая письмо, он до такой степени потрясен, что даже не обращает внимание на выпад ординарца). Это письмо от премьер-министра, в котором он просит освободить женщину вот этим самым ключом, и немедленно принять ее.

      ОРДИНАРЕЦ (дрожащим голосом). Шеф, только не это.

      МИТЧЕНЕР (гневно). Я тебе сколько раз приказывал не называть меня «шеф». Опомнись, ты солдат, а не гражданская падаль. А солдатам неведом страх. Держи ключ. Освободи ее и приведи сюда.

      ОРДИНАРЕЦ. Освободить ее! Боязно-то как. Одному богу известно, что она со мной сделает.

      МИТЧЕНЕР (раздраженно, вставая). А ну-ка выполняй приказ, и не смей спорить. Да пусть она тебя хоть на месте прикончит, это твой долг – умереть за родину. Вот так. Давай, пошел! (Ординарец выходит, дрожа всем телом).

      ГОЛОС СНАРУЖИ. Избирательное право – женщинам! Избирательное право – женщинам! Избирательное право – женщинам!

      МИТЧЕНЕР (передразнивая ее). Избирательное право – женщинам! Женщинам! Женщинам! (Продолжает своим обычным голосом). Избирательное право – детям! Избирательное право – сосункам! Избирательное право – макакам! (Он устраивается у камина и поджидает идеологического противника).

      ОРДИНАРЕЦ (снаружи). Давай, шевелись! (Он вталкивает в комнату задыхающуюся суфражистку). Вот она, сэр. (Уходит).

      (СУФРАЖИСТКА срывает с себя юбку, под которой обнаруживаются модного покроя брюки).

      МИТЧЕНЕР (в ужасе). Мадам, остановитесь! Что вы творите? Вам не следует раздеваться в моем присутствии. Я буду жаловаться. Даже вашего письма от премьер-министра…

      СУФРАЖИСТКА. Мой дорогой Митченер, я и есть премьер-министр. (Он срывает с себя шляпу и плащ, бросает их на стол и предстает перед генералом в обычном облачении главы Кабинета министров).

      МИТЧЕНЕР. Боже правый! Балсквит!

      БАЛСКВИТ (плюхаясь в кресло МИТЧЕНЕРА). Да, это я. Вот до чего дошло. Единственный способ, которым премьер-министр Англии может попасть с Даунинг-стрит в министерство обороны – это переодеться, приковать себя и вопить про избирательное право. Они стоят на углу, в полном составе. Они подбадривали меня, как могли. Сама Белла-Кристина была там! Она пожала мне руку и велела сказать, что я вегетарианка, так как в Холлоуэе вегетарианская пайка лучше обыкновенной.

      МИТЧЕНЕР. Но почему ты просто не позвонил?

      БАЛСКВИТ. Так они прослушивают телефон. Каждый коммутатор в Лондоне находится в их руках, или в руках их подружек.

      МИТЧЕНЕР. Но где, черт возьми, ты взял это платье?

      БАЛСКВИТ. Украл с небольшой выставки, которую моя жена устраивала на Даунинг-стрит.

      МИТЧЕНЕР. Ты же не хочешь сказать, что это французское платье?

      БАЛСКВИТ. Боже, конечно же, нет. Я запрещаю жене даже перчатки французские покупать. Все вещи строго с биркой «Сделано в Камберуэлле». Она и посоветовала мне переговорить с тобой. И, пожалуйста, все, сказанное здесь, останется между нами. Ну и дела у нас, Митченер… Сэндстоун подал в отставку.

      МИТЧЕНЕР