Дорабатываю смену постоянно опасаясь, что из-за колонны выскочит Долинский.

      Быстро выведет меня на чистую воду, тем самым разрушит прекрасные отношения с отчимом.

      Наверное, когда у тебя много близких  людей ты можешь себе позволить кого-то разочаровать. Ведь все равно останется тот, кто тебя любит и примет любой.

      А если во всем целом мире у тебя только пара человек, которых ты ни в коем случае не можешь подвести? Они на тебя надеются. В тебя верят.

      В воскресенье через силу зубрю Конституцию и проклинаю всё на свете.

      Во-первых, естественно, Арсения Рудольфовича. За его дотошность и проницательность. Он действительно первоклассный адвокат, потому что всегда чувствует, какой именно вопрос задать следующим. Вот как синеглазый понял, что я законы ни в зуб ногой?!

      Во-вторых, своё умение оказываться в дурацких ситуациях. В конце концов, можно было просто в обморок брякнуться. А я зачем-то его поцеловала… Да еще и по-взрослому. Поражаюсь, как только смелости хватило.

      Сейчас сама не своя. То и дело вспоминаю его губы.

      Как с ним разговаривать? Как смотреть ему в глаза и не думать об этом поцелуе?

      Тем более, не понимаю.

      Ну и совсем чуть-чуть упрекаю себя в том, что не умею отказывать близким людям. Если бы только смогла сказать «нет» на просьбу отчима.

      Сейчас не было бы этого ничего. Вообще ни-че-го!

      Сердце странно вибрирует, когда думаю о том, что могла никогда в жизни не увидеть белоснежные выглаженные рубашки в таком количестве.

      – И зачем мне это всё? – спрашиваю Гертруду, которая грустно смотрит, держа в зубах поводок. – Привязался со своими статьями. Зануда местная.

      Выхватываю рулетку у овчарки и иду в коридор натягивать кеды.

      После прогулки принимаю душ, рановато, но переодевшись в пижамку, ложусь спать.

      Назло Дракуле и его зверским методам воспитания сотрудников.

      Наутро чувствую себя разбитой. Где-то под грудью острой иголкой колется мысль, что я совершенно ничего