Идём во двор в проём между панельками. Под ногами камни, бетонная крошка, провода, мусор. Справа – наполовину выгоревшая многоэтажка. Во дворе ещё один сожжённый, аспидно-чёрный дом. Он контрастирует с окрашенной в яркие цвета детской площадкой. Она не повреждена. Целы и горка, и качели, и перекладина. Рядом с площадкой у будки электропередач два трупа, накрытые тканью.

      Повсюду разбросаны осколки, куски железа, бетона, стекла, остатки оконных рам. Повалены или иссечены деревья. У подъездов кучкуется народ. Это в основном пенсионерки, старики, тётушки. Молодых лиц не видно. У кого были силы и возможности, наверное, уже уехали. Несмотря на то что сегодня тепло, все в нелепых шубах, кофтах, пуховиках, в шапках, закутаны кто в чём. Увидев журналистов они приветственно машут руками.

      – А вы откуда? – спрашивают.

      – Мы из России.

      – А-а, буква Z – это Россия, – замечают они шеврон на моём бронежилете.

      Да, Z – это Россия.

      Я беседую с ними. Они очень открыты и очень эмоциональны. Видно, что они на пределе, что они истощены – и морально, и физически. Видно, что они в любую секунду готовы разрыдаться, а некоторые уже и не сдерживают слёз. Уже три недели они живут без света, тепла, воды, под обстрелами, под постоянным страхом смерти.

      – Мы так хотим, чтобы всё это закончилось, мы хотим, чтобы здравый смысл победил, – говорит супружеская пара пенсионеров. Бабушка готовит еду на разведённом костре в очаге из собранных кирпичей, прямо возле подъезда. Рядом лежат вязанки хвороста, очевидно, наломанного из растущих во дворе деревьев.

      Но на войне не до здравого смысла. Война – это коллективное безумие. Все разумные доводы и ходы были исчерпаны до войны, иначе бы она и не началась.

      – Квартиры сгорели, сгорело имущество, вся жизнь наперекосяк. Так сложно в таком возрасте начинать всё сначала, – причитает бабушка.

      Ты как будто находишься во сне, бродишь в страшной сказке. Ты находишься в мире постапокалипсиса, который видел ранее только в кино. Все библейские печати сняты, а кони: белый, рыжий, вороной, бледный – выпущены. Как быстро рассыпался современный комфортабельный мир, создаваемый столетиями прогресса! Три недели городских боёв – и всё: люди среди чёрных обугленных панелек готовят еду на костре.

      Тут резкий свист прерывает наш разговор. Что это? В воздухе что-то засвистало, защёлкало. Ох ты ж! Если это и кошмарная сказка, то, значит, это Змей Градыч прилетел. Двор, наш или соседний – разбираться некогда, потому что небезопасно – попал под ракетный обстрел. Не мешкая, я вместе с жителями дома быстро забегаю в подъезд.

      – О, Господи, опять, вроде ж неделю тихо было, – вздыхает пенсионерка в мохнатой шапке.

      – Двенадцать дней нас бомбили. Сутками! – поддерживает её женщина. – Боже ж мой!

      «Боже ж мой…» – я повторяю про себя.

      Что там на улице? Прилетит ещё пакет? Вроде нет, тихо. Мы выходим. Вроде все целы.

      – Ну