Он удивленно моргнул, вдруг осознав, что я существую, стою тут перед ним и даже слышала все сказанное.

      – Здравствуйте… – сказала я, чтобы как-то прервать неловкую паузу.

      Он смерил меня удивленным взглядом и с глубоким недоумением в голосе ответил:

      – Добрый вечер.

      И снова его голос шелковистым мехом лизнул меня по коже.

      Во рту мгновенно пересохло.

      В этот момент двери лифта открылись, и я как-то машинально, просто следуя многолетней привычке, в них зашла. Иначе так бы и стояла, примерзнув к полу.

      Он тоже зашел и сразу вдавил кнопку одиннадцатого этажа.

      – Мне десятый, – выдавила я из себя.

      Уже отвернувшийся от меня мужчина удивленно переспросил:

      – Что?

      – Мне на десятый, – повторила я.

      Он стоял слишком близко в слишком маленьком лифте. В замкнутом пространстве одного квадратного метра там, в глубине, под дорогим ароматом «Homme» я чувствовала – его собственный запах. Совсем не то же самое, что нюхать флакон или побрызгать на подушку. В сочетании с запахом мужчины древесный, чуть пыльный запах становился возбуждающим и магическим. Словно ловко и безупречно сшитый костюм надели на того, с кого снимали для него мерки – и он сел идеально.

      – И что? – еще более удивленно переспросил он.

      – Вы ведь наш новый сосед, заехали в 44-ю квартиру?

      – Да, а вы к этому какое имеете отношение?

      Да уж, мне лучей харизмы уже не досталось. Только ледяной недоуменный тон с легкой ноткой брезгливости, будто я прошу у него милостыню, где-нибудь на перекрестке постучавшись в окошко его черного «Бентли».

      – Я ваша соседка… – приходится сделать крошечный вдох, потому что нервничаю я все сильнее, и от этого следующие слова звучат совсем неловко и двусмысленно: – …снизу.

      Горло перехватывает спазм, сердце колотится, и я слишком быстро и глубоко дышу, так что начинает кружиться голова.

      – А… – уже намного равнодушнее отзывается он. И добавляет рассеянным тоном, уже потеряв ко мне интерес: – И?

      – Ну… Принято спрашивать, какой кому этаж, – поясняю я и тут же ругаю себя за это занудство. Перед тобой такой роскошный мужчина, к которому хочется прижаться, чтобы почувствовать его собственное тепло под мягким толстым свитером, а ты рассказываешь ему правила вежливости для соседей, едущих в одном лифте.

      За те тридцать секунд – тридцать пять, если учесть, что едем мы все же на одиннадцатый – я довела себя до истерического полуобморока. А еще хотела его харизмы! Да я бы в том магазине на месте умерла!