Брошь, или Мистики династии Романовых. Андрей Эдуардович Бронников
Читать онлайн книгу.
покровительством».
Вёл он себя сдержанно и трезво, без фамильярности. С незнакомыми людьми разговаривал всегда стоя или расхаживая по комнатке. Одну руку держал, засунув за пояс, а другую положив на грудь. Если же он хотел выразить своё расположение или благословить, то лишь трепал мягко по щеке. Делал это обычно с детьми и женщинами. Редко троекратно лобызался с людьми старыми, а остальным же только кланялся. Не любил знаков внимания и почтения к священному сану. Не любил, когда ему целовали руки, и никого по-иерейски не благословлял. Всякие советы давал безвозмездно, денег ни у кого не брал и не имел их вообще. Обладая добросердечным характером и состраданием, когда проживал в деревне Зерцалы, каждую субботу выходил за околицу на большой сибирский тракт, встречал там партию арестованных и щедро раздавал милостыню, употребляя на это всё, что ему приносили почитатели.
Монах закончил трапезу, встал со скамьи и попытался поклониться в пояс старцу в знак благодарности за угощение, но тут же был усажен им на место: «А вот теперь, брате, сказывай». Только монах вознамерился рассказать свою историю, как вошёл Хромов и произнес:
– Не помешаю, если с вами почаёвничаю?
– Как же ты мне в твоём доме помешать можешь? Конечно, садись, – улыбнулся Феодор Кузьмич и лукаво поглядел на монаха, который уже изнывал от нетерпения поведать свой рассказ.
Хромов степенно, как подобает важному купцу, и не торопясь, налил себе чаю, взял из миски пирог, но есть не стал, а положил его рядом со стаканом. Не стал пить он и чай. Помолчал и сказал, обращаясь сразу к обоим собеседникам:
– А вот покорнейше удивляюсь я вам: ради веры такие подвиги совершаете, ущемляете себя во всём, пешими половину России исходили. Тяжко ведь так?
Феодор Козьмич продолжал, молча улыбаться, а монах ответил:
– Так ведь духу оно не в тягость, а в радость. Кого к сытости тянет, кого к богатству, кого, прости Господи, к смертоубийству, а кого и к покаянию. Феодор Козьмич, например, за нас за всех молится. Вот это тяжкий труд: подвиг служения и Богу, и человеку, чтобы, выявив его силы, направить его путем божественного о нём промышления.
Слова монаха прозвучали как завуалированная похвала старцу, поэтому Хромов, зная, что Феодор Козьмич не любит подобного рода проявлений или выражений особого почитания, постарался сгладить неловкость. – Вот и Феодор Козьмич у нас, я чаю, ого–го какое положение занимал, но не пожелала его душа сытости–то. Не тяготит ли теперь тебя эдакая жизнь, полная лишений?
Старец, вдруг сделавшись очень серьезным, ответил:
– Отчего вы думаете, что моё положение теперь хуже, чем, когда–то прежде? Ныне я независим, а главное – покоен. Прежде моё спокойствие и счастье зависело от множества условий: нужно было заботиться, чтобы мои близкие пользовались таким же счастьем, как и я, чтобы мои друзья меня не обманывали, не предавали. Теперь ничего этого нет. Кроме того, что всегда останется при мне – Слова Бога моего, любви к Спасителю и ближним. Теперь