Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости. Николай Коняев
Читать онлайн книгу.
прием, позволяющий А.С. Пушкину глубже раскрыть характер героя, а на самом деле никакой погони за дерзким самозванцем выслано не было.
И это тоже удивительно, как и беспамятство, овладевшее дьяком Смирновым Васильевым. Все-таки Григорий Отрепьев был первым самозванцем на Руси! Ведь это потом уже самозванцы начнут расти как грибы, а появление первого должно было бы вызвать интерес…
Н.М. Карамзин объясняет «чудо беспамятства» заступничеством дьяка Евфимия[36], но навряд ли такое возможно. Попросить Евфимий, конечно, мог, только едва ли Смирнов Васильев послушал бы его.
Тут требовалась просьба посильнее…
«Летописцу XVII века казалось, что сам дьявол замешался в это дело и заставил Смирного сперва тронуться просьбами другого дьяка Семена Ефимьева, а потом и совершенно забыть указ царский… – пишет и С.М. Соловьев. – Мы, разумеется, можем объяснить себе это дело не иначе как тем, что промысл людей сильных бодрствовал над Григорьем и предохранял его от беды. Узнав об опасности, Отрепьев убежал из Чудова монастыря в Галич, оттуда – в Муром, в Борисоглебский монастырь, где настоятель дал ему лошадь для возвращения в Москву».
Бодрствовавший над самозванцем промысл людей сильных имеет вполне конкретный адрес. Вспомним, что поиски Отрепьева совпадают по времени с розыском, который велся по делу бояр Романовых.
Следствие было не закончено, и кому-то очень не хотелось, чтобы оно закончилось, чтобы поймали дерзкого чернеца, чтобы рассказал Григорий Отрепьев, что украл он, а главное, кто научил его этому…
5
История самозванца после бегства в Польшу известна гораздо лучше, нежели московский период его жизни.
«В Киеве, снискав милость знаменитого Воеводы Князя Василия Константиновича Острожского, Григорий жил в Печерском монастыре, а после в Никольском и в Дермане; везде священнодействовал, как диакон, но вел жизнь соблазнительную, презирая устав воздержания и целомудрия… – рассказывает Н.М. Карамзин. – Между тем безумная мысль не усыпала в голове пришлеца; он распустил темную молву о спасении и тайном убежище Дмитрия в Литве; свел знакомство с другим отчаянным бродягою, Иноком Крыпецкого монастыря Леонидом, уговорил его назваться своим именем, то есть Григорием Отрепьевым; а сам, скинув с себя одежду монашескую, явился мирянином, чтобы удобнее приобрести навыки и знания, нужные ему для ослепления людей».
Карамзин рассказывает, что Отрепьев учился верховой езде и владению мечом в «шайке удалых запорожцев», которой предводительствовал Герасим Евангелик. Затем самозванца запомнили уже на Волынщине, где он изучает в школе латинскую и польскую грамоту. Затем – на службе у князя Адама Вишневецкого.
Здесь он, когда достаточно хорошо зарекомендовал себя, притворился больным и потребовал духовника.
– Умираю! – сказал он ему. – Предай мое тело земле с честию, как хоронят детей Царских. Не объявлю своей тайны до гроба; когда же закрою глаза навеки, ты найдешь у меня под ложем свиток, и все узнаешь; но другим не сказывай. Бог судил мне умереть в злосчастии.
Иезуит-духовник,
Родственник самозванца, тот самый дьяк, который обучал малолетнего Отрепьева каллиграфии.