Неуютная ферма. Стелла Гиббонс
Читать онлайн книгу.
выдавить из рукомойника несколько капель (да, тут был настоящий металлический рукомойник), и оказалось, что вода – мягкая, а значит, можно умываться холодной. Стройный ряд фарфоровых скляночек и флакончиков на туалетном столе призван был защитить нежную кожу от суровости местного климата, но приятно было сознавать, что вода будет ее союзницей.
Одеваясь с приятной неторопливостью, Флора оглядела спальню и решила, что ей тут нравится.
Комната была квадратная, с необычно высоким потолком, оклеенная обоями с некогда ярким, а сейчас выцветшим багровым рисунком на красном фоне. Изящный камин венчался искусно вырезанной мраморной полкой, пожелтелой от времени и дыма; гнутая металлическая решетка выступала наружу. На полке лежали две большие раковины; в большом старом зеркале над камином отражались их плавные бело-розовые изгибы.
Другое зеркало, высокое, стояло в самом темном углу спальни и закрывалось дверцей буфета, когда тот бывал открыт. Оба зеркала отражали Флору без лести или наоборот, и она решила, что им можно доверять. Почему, гадала она, в наше время разучились делать зеркала? Старые – в захудалых провинциальных гостиницах и в домах у викторианских родственников – всегда бывали превосходны.
Одну стену почти целиком занимал платяной шкаф красного дерева; такой же круглый стол стоял на середине протертого красно-желтого ковра с орнаментом из крупных цветов. Кровать была высокая, тоже из красного дерева и покрыта белым ажурным покрывалом.
На стене висели две гравюры в желтых деревянных рамах: «Горе Андромахи при виде убитого Гектора» и «Пленение Зенобии, царицы Пальмиры»[14].
Флора перебрала книги, лежащие на широком подоконнике. Здесь были «Макария, или Жертвенный алтарь» А. Дж. Эванс-Уилсон, «Домашнее влияние» Грейс Агилар, «Любила ли она его?» Джеймса Гранта и «Как она его любила» Флоренс Мариэтт[15]. Она перепрятала эти сокровища в комод, предвкушая, как будет ими наслаждаться. Ей нравились викторианские романы – только их и можно читать, хрустя яблоком.
Шторы были великолепные – из тяжелого алого атласа, почти не пропускающие воздух и свет, – только уж очень грязные. Флора решила, что сегодня их надо постирать. Затем отправилась на первый этаж завтракать.
Она прошла по широкому коридору мимо грязных окон, закрытых пыльными тюлевыми шторами, к лестнице. Ниже в раскрытую дверь видно было помещение с каменным полом. Здесь Флора помедлила мгновение и увидела чуть дальше по коридору поднос с грязной посудой – явно после обильного завтрака. «Отлично, – подумала Флора. – Кому-то завтрак приносят в спальню, а раз так, могут приносить и мне».
Из глубин кухни плыл запах пригорелой овсянки. Он не обнадеживал, однако Флора все же спустилась, уверенно цокая по каменным ступеням низкими каблуками.
Сначала ей показалось, что в кухне никого нет. Камин почти погас, ветер носил по каменным плитам золу, а стол был заляпан остатками какого-то кушанья, в значительной мере состоящего из овсянки. Дверь во двор стояла нараспашку, и в нее тянуло сквозняком.
Обе картины сюжетами напоминают картины, гравюры с которых пользовались большой популярностью: «Скорбящую Андромаху» Жака-Луи Давида (1748–1825) и «Последний взгляд царицы Зенобии на Пальмиру» Герберта Густава Шмальца (1856–1938).
В отличие от упомянуто ранее аббата Фосс-Мегре с его «Мыслями» все перечисленные авторы: Августа Дж. Эванс-Уилсон (1835–1909), Грейс Агилар (1816–1847), Джеймс Грант (1822–1887) и Флоренс Мариэтт (1833–1899) – вполне реальны, названия их книг приведены правильно за одним исключением: роман Ф. Мариэтт на самом деле называется «Как они его любили».