Трагедия адмирала Колчака. Сергей Мельгунов
Читать онлайн книгу.
не мог не чувствовать за собой некоторой силы – недаром Гинс, по поручению Вологодского, так определенно телеграфировал из Владивостока в Омск:
«Помощь союзников обеспечена в случае назначения командующим генерала Гайды. Американцы заявили, что помогают чехам, которых три миллиона в Америке, а не русским. Японцы ведут политику захвата, Англия, Франция благожелательны, но лишены здесь реальной силы. Назначение Гайды свяжет Америку, обеспечит наши интересы. Положение во Владивостоке невыразимо: властвуют Хорват, Лавров, коллегия чиновников, земств, консульский корпус, – всего пять властей.
Весь край деморализован анархией, беспомощно отдается в руки японцев, китайцев. Гайда, как чех, будет пользоваться тем иммунитетом, которого нельзя обеспечить русскому военачальнику при создавшейся обстановке захвата, обнаружившейся продажности (?), поэтому, во имя спасения родины, национальной чести, делегация просит немедленно назначить Гайду командиром, Иванова-Ринова военным морским министром. Указ сообщить нам – час промедления гибелен. Достаточно сообщить – в Благовещенске японцы вывезли все топографические материалы, китайцы захватили пароходы, здесь расхищается военный боевой материал. Другого выхода нет; вернемся нравственно убитыми, сознавая бесповоротную утрату крупных достояний Востока, предстоящие бесконечные ужасы Запада» [ «Хроника». Прил. 113].
По-видимому, назначение Гайды не вызвало никаких возражений со стороны сибоблдумцев – по крайней мере Якушев и был арестован в момент переговоров о назначении Гайды с Ивановым-Риновым, находившимся в Уфе[30]. Но назначение Гайды вызвало оппозицию в Совете министров – очевидно, со стороны Михайлова. Вологодский пытается убедить Михайлова по телеграфу: «В вашем отношении к Гайде чувствуется некоторая предвзятость отношения к чехословакам. Убедительно прошу оставить этот взгляд, ибо в тяжелой обстановке при встрече с иностранцами здесь вся наша делегация убедилась, что единственными бескорыстными нашими друзьями являются чехи, в частности Гайда, который пользуется весьма большим вниманием иностранцев[31]. Дружественное отношение к нам Гайды значительно облегчило общее положение. В целях тактических прошу вас, чтобы везде Гайде и следующим с ним иностранным представителям были устроены почетные встречи войска и гражданской администрации»[32].
Пережив ряд триумфов в Сибири[33], Гайда доехал до Екатеринбурга, в сущности, в сравнительно «скромной роли» начальника 4‑й чешской дивизии, подчиненной Сыровому. Фактически он сделался старшим оперативным начальником Екатеринбургского фронта.
В его ведении находились чехословацкие части, Среднесибирский корпус, которым командовал молодой Пепеляев. В Екатеринбурге, по изображению Кратохвиля, Гайда имел вид обойденного и обманутого человека. До поры ему приходилось делать «приятное лицо в очень плохой игре» [с. 223]. В действительности же Гайда держал себя чрезвычайно авторитетно. Он постоянно «своевольничает»,
Не мешает отметить, что во Владивостоке, по словам Гинса, Гайду усиленно рекомендовал небезызвестный с.-р. Калашников [I, c. 231].
Характерная деталь. По свидетельству Гинса, провожать Гайду во Владивосток собрался весь Дипломатический корпус. На вагоне Гайды, быть может «намеренно», была оставлена надпись: «Иркутск – Москва». Публика проводила Гайду овациями [II, 46]. Вологодского же некоторые иностранные дипломаты встретили «надменно и иронически».
Копии цитируемых мной во многих местах переговоров с Вологодским по прямому проводу многих лиц переданы мной в пражский Архив.
Томское купечество поднесло Гайде 1 сент. золотое оружие с надписью: «Покорителю немецких и мадьярских войск в Сибири 1918 г.».