Лихолетье. Сергей Мухин
Читать онлайн книгу.
неотступно держался рядом с ромеями.
Кантор торговал чуть ли не на самом бойком месте. Таких, как он, было немало вокруг. Прямо перед ним предлагал свои ткани узкоглазый неместный торговец с юрким взглядом. Людей около суконных рядов скопилось так много, что гостям пришлось обождать, пока появится хоть какая-то брешь в этом людском месиве. Наконец поток схлынул, и Юлиан первым сумел протиснуться к Кантору, оставшемуся как раз без покупателей.
– Я вижу, Бог помогает тебе в твоем ремесле, Кантор.
– Кто помнит Бога, того Он не оставляет своей милостью, отец Юлиан.
Сияющую улыбку на лице иноземца сменила едва заметная лукавая усмешка. Но завидев Прокопия, торговец вновь лучезарно заулыбался. Он помнил толмача и услужливо залепетал на корявом русском языке:
– Не желает ли рыцарь купить вот эту паволоку[32]? Ее осталось совсем мало. Рыцарь никогда не пожалеет о покупке.
– Отчего же не купить. – Прокопий пощупал подсунутую купцом добротную материю: – Коль не токмо товар, но и цена неплоха будет.
То ли Кантор назвал цену громче обычного, то ли среди базарного шума наступило затишье, узкоглазый торговец, разложивший свой товар неподалеку, повернул голову. Услышанное насторожило его, узкие глаза еще больше сощурились. Цена была бросовой, а товар превосходный. Краем глаза Богаз теперь неотступно следил за покупателями в необычном одеянии.
Продолжая улыбаться, Кантор обратился к Юлиану, разводя руками:
– С такой торговлей я скоро распродам весь свой товар.
Юлиан молча, не таясь, протянул ему пергамент, понимающе покачивая головой, пока Прокопий с усердием разглядывал только что купленную ткань.
Хитрый боярский служка ничего не пропускал мимо себя, он даже уловил настороженный взгляд купца-булгарина напротив. Сам же старался угодить гостям, думая про себя: а что бы и не взять паволоку-то? Бога и службу он не забывает, а в этом грех невелик. Ухмыляясь, он сделал вид, что ничего не видел.
В тишине боярского терема проходил день за днем, не давая Юлиану забыть о самом важном деле, доверенном ему втайне епископом Перуджи. Поток товаров из далеких восточных земель заметно ослабел. Процветающий Восток, покоренный степными кочевниками, подвергся страшным испытаниям.
Память об ужасных гуннах, завоевавших в далекие времена Европу, внушала опасения не только королю Бэле Четвертому, но и самому папе. Здесь, во Владимире, об них должны были знать куда больше.
Приглашение ко двору великого князя пришло лишь на четвертой седмице от приезда.
Ранним утром их разбудил Парамошка, и вскоре в сопровождении боярина Акинфия они оказались в княжеском тереме.
Толмач не потребовался. Поприветствовав князя на родном языке, Юлиан прочел пергамент, писанный рукой самого папы, и как можно степеннее передал его Акинфию. Юрий Всеволодович не спешил с ответом. Изрек сдержанно:
– За добрые слова прими благодарность мою и всего народа владимирского.
Головы
Паволока – дорогая иноземная ткань.