Обзор

      Сотрудничая с Рейдером, я ставила перед собой задачу выяснить, что такое на самом деле его «Фактор Х». Его зашифрованные послания много рассказали мне о том, как функционирует его разум. В них проявлялась типичная компартментализация серийного преступника, который стремится подкармливать своего внутреннего монстра и выглядеть при этом нормальным человеком, не представляющим опасности. Его сбивчивые тексты, перепрыгивания с мысли на мысль выдавали в нем хищника, заточенного в клетку, но по-прежнему голодного. Хотя Рейдер пытался сосредоточиться на христианских идеалах, фантазии о «печенье» и «сытных блюдах», о «шоколадных фонданах» по-прежнему осаждали его со всех сторон. Они поддерживали в нем уверенность, что он для кого-то важен, что представляет определенную ценность – хотя бы как чудовище. Без них он канул бы в забвение. С этим он смириться никак не мог. И не мог отказаться от того, что доставляло ему наслаждение в течение многих десятилетий.

      Задолго до того, как серийных убийц стали считать «крутыми», и даже до появления самого этого термина, Рейдер читал про других преступников, чтобы учиться у них. Он усваивал их методы и отрабатывал их подходы. Ему не хватало творческой жилки, но он мог копировать их, добавляя собственные детали. И стараясь не повторять их ошибок.

      Однако Рейдер не просто перенял чужие техники. Он сформировался как личность на этих примерах и придумал целую систему кодов, чтобы скрывать свои фантазии. Он кодировал своих вымышленных жертв по цветам с тех самых пор, как начал рисовать их. Мог провести целый день с «Моникой» – девочкой, которую у себя в голове связал и пытал, – одновременно разъезжая по делам и ведя жизнь обычного отца семейства. Мог записывать цепочки символов, чтобы оживлять свои жестокие фантазии, притворяясь, что просто «рисует каракули». Рейдер – один из немногих серийных убийц, проявлявших столь высокую степень организованности. Свои «проекты» он превращал в целые масштабные предприятия. Он стремился попасть в «элиту», и такие сложные методики, равно как ассоциация со шпионажем, позволяли ему ощущать принадлежность к ней.