Свет остаётся. Елена Янушевская
Читать онлайн книгу.
омым
вплывают в малахитовое лето
младенцы с беззаконной хромосомой,
не принятые к пиршеству земному,
и это шествие сквозь лепесток бездонно,
не остановит их великий оум
на коврике в тени рододендрона.
Раз все источники энергий станут данью
над ними возвышающейся силе,
сирени куст подарит состраданье,
когда о нём уже и не просили,
и ссыплет в жменю таинств пятилистных,
будто привет от эмбриона Жени,
сирени цвет придёт евангелистом
мужских надежд и женских поражений.
Тоска остынет в русле пятистиший,
зелёный лист зацепится за платье,
и смысл блеснёт, последней капли тише,
зачем же Сын был послан на распятье.
Созерцатель
Здесь берёза одна без греха
исцелована всуе девицами:
золотится серёжек труха,
смотрят листья зелёными лицами.
Зная местность от А и до Я,
подойдёшь в неглиже к подоконнику —
и опять: «Эта жизнь не моя!»
Над районом небесные конники
уплывают в закатный атлас,
отливая то розой, то сливою,
даже если прикинуть на глаз,
всё равно в этом мире счастливые.
Зимняя хроника
Снег пахнет яблоком и молоком,
так тих, что подступает к горлу ком:
на сизых елях антураж венчальный,
вернее, саван – саван изначальней.
Не забывать, не помнить ни о чём,
рисуя вехи в темноте лучом:
честней остаться летописцем снега
на повороте трассы к центру века…
Под небом опустевший тротуар
белел, как на паркете – пеньюар.
Так время шло, читая лонг с экрана.
Жёг репортаж из пустоты, как рана.
В торговом центре
Под белым небом февраля
пьёт дева голубую матчу,
а рядом затаился мачо
с ухмылкой в духе «У руля!»…
Влюблённость – бабочка.
И вдруг
легко поймать, не покалечив, —
косуху или плащ, как друг,
набросить в вечности на плечи.
Красные ягоды
Теплеет блеск в лиловой оболочке:
свет прибывает, снег – уже устал,
а минус двадцать – просто проволочка,
чтоб дать нам время разглядеть хрусталь…
Минорный звон сверкающих кристаллов:
отпет январь! Он за мираж погиб,
когда пришёл февраль по нотам алым,
ведя к экстазу белизны изгиб.
«То света тьма, то света сердцевина…»
То света тьма, то света сердцевина,
меняет луч фактуру облаков,
и, даже мёртвая, материя повинна:
как будто вздрогнул пульс снеговиков!
Жжёт жажда жить. И тянет – мимо, мимо —
пройти в открытый в тишину портал:
никто не вспомнит, как неутомимо
тот день порошей метки заметал.
В феврале
Ночь заклинает отсветы весны,
а мне б дождаться рейсовый автобус.
Метель метёт – ни зги – огонь блесны…
А кто ловец? Куда летит наш глобус?
В тепле на кухне где-то жарят хек.
Возможно, из небес достали рыбу.
Там человека слышит человек…
И мы с тобой, ну согласись, могли бы.
Капель
В блеске белого снега
заливаются птицы,
звонких звуков Онега
над кварталом струится.
Март – старик или детка?
порожденье природы! —
раздаёт из пипетки
счастье странной породы:
сквозь деревья фигуры
проступают за МКАДом,
мчатся фурии-фуры,
им иного – не надо.
Ожидание у окна
многоэтажки
снег
куполов заострённые свечи
и заголосило синиц
заоконное вече
пейзаж