Пимен

      Не сетуй, брат, что рано грешный свет

      Покинул ты, что мало искушений

      Послал тебе всевышний. Верь ты мне:

      Нас издали пленяет слава, роскошь

      И женская лукавая любовь.

      Я долго жил и многим насладился;

      Но с той поры лишь ведаю блаженство,

      Как в монастырь господь меня привел.

      Подумай, сын, ты о царях великих.

      Кто выше их? Единый бог. Кто смеет

      Противу их? Никто. А что же? Часто

      Златый венец тяжел им становился:

      Они его меняли на клобук.

      Царь Иоанн искал успокоенья

      В подобии монашеских трудов.

      Его дворец, любимцев гордых полный,

      Монастыря вид новый принимал:

      Кромешники в тафьях и власяницах

      Послушными являлись чернецами,

      А грозный царь игуменом смиренным.

      Я видел здесь – вот в этой самой келье

      (В ней жил тогда Кирилл многострадальный,

      Муж праведный. Тогда уж и меня

      Сподобил бог уразуметь ничтожность

      Мирских сует), здесь видел я царя,

      Усталого от гневных дум и казней.

      Задумчив, тих сидел меж нами Грозный,

      Мы перед ним недвижимо стояли,

      И тихо он беседу с нами вел.

      Он говорил игумену и братье:

      «Отцы мои, желанный день придет,

      Предстану здесь алкающий спасенья.

      Ты, Никодим, ты, Сергий, ты, Кирилл,

      Вы все – обет примите мой духовный:

      Прииду к вам преступник окаянный

      И схиму здесь честную восприму,

      К стопам твоим, святый отец, припадши».

      Так говорил державный государь,

      И сладко речь из уст его лилася.

      И плакал он. А мы в слезах молились,

      Да ниспошлет господь любовь и мир

      Его душе страдающей и бурной.

      А сын его Феодор? На престоле

      Он воздыхал о мирном житие

      Молчальника. Он царские чертоги

      Преобратил в молитвенную келью;

      Там тяжкие, державные печали

      Святой