Краснознаменный отряд Её Императорского Высочества Великой княжны Анастасии полка. Солдатская сказка. Елена Евгеньевна Тимохина
Читать онлайн книгу.
за которым проносились поля, опалённые солнцем, в то время, как рессоры потихонечку поскрипывали и вздыхали, и в этих вздохах содержалось больше скорби, нежели у него на сердце.
Доктор чувствовал себя совершенно беспомощным в центре Европы среди незнакомых людей, из которых формировались дивизии, идущие на фронт. Его окружала толпа беженцев, и сам он только гадал, к каким из них присоединится. В его купе заглядывали рыбообразные обыватели, но, не решаясь нарушить его одиночество, отправлялись искать свободные места. Вероятно, тут постарался проводник, следивший, чтобы господину костюме с траурной повязкой никто не докучал. На перроне оставались семьи в пестрых нарядах, которые с горячностью упрашивали пустить их в поезд, а служащие их ругали и предоставляли осипших женщин с детьми своей участи. Некоторым особо упорным переселенцам удалось прорваться в первый класс, и тогда поезд стоял, ожидая, пока проводники наведут порядок, а после их изгнания приходила женщина и мыла пол.
Горничная, убиравшаяся в коридоре, выглядела привлекательной. Она явилась в столь открытом платье, и проводник Николас поспешил отослать её переодеться, объяснив. что в поезде слишком холодно. Та неохотно подчинилась и вообще вела себя вольно, стреляла глазками в пассажиров и постоянно смеялась. По ее просьбе доктор проверил пульс и сказал, что у нее слегка повышенное давление. Николас предупредил его.
– Вы привыкли иметь успех у женщин, но Стефания – моя невеста.
Пустовойт напомнил. что потерял жену и везет ее тело на родину. Николас извинился. Лицо его приняло печальное выражение, словно он сам был не женихом, а вдовцом.
Когда Николай Васильевич отлучился в багажный вагон, проводник последовал за ним, надеясь предложить свои услуги, но они не понадобились. Доктор объяснил, что идет проведать свою жену, и Николас сочувственно покивал головой. В холодильном отсеке Пустовойт некоторое время сидел у гроба, не ощущая холода, а ведь в вагоне везли бочонки с устрицами на льду. Потом он возвратился.
Состав двигался медленно, останавливаясь на перегонах и пропуская эшелоны, направлявшиеся на фронт.
Доктор Пустовойт не мог пожаловаться на отсутствие внимания со стороны горничной. От которой он не знал куда деваться. Она сновала по коридору, постоянно заглядывая в нему купе. Пустовойт знал, что она подкрашивает половицы паркетного пола в вагоне шафраном, отчего у нее ладони стали желтыми, и Пустовойт взял её руку в свою, чтобы оттереть въевшуюся краску спиртом – ладошка оказалась маленькой, точно детская. Он сунул ей ассигнацию. Рука была неровной и твердой, как ствол дикой сирени, заросли которой они проезжали. Стефания задернула шторку на окнах, но уединиться им не удалось, в дверь постучали. Ей пришлось удалиться, но уходя она шепнула, что ждет его в устричном вагоне.
В дальнейшем она отгоняла от купе пассажиров, искавших места, и только в Мюнхене привела одного почтенного господина.
– Надеюсь, я вас не разбудил? – вежливо осведомился тот.
Доктор