Тьма в конце тоннеля (сборник). Юрий Нагибин
Читать онлайн книгу.
Сережа отвык от тебя, – мимоходом бросила мама.
Нет, я не отвык, я стыдился этого самозванца, присвоившего имя и права моего замечательного отца.
Лишь поздно вечером, когда перед сном он подошел ко мне и поцеловал в голову и я ощутил знакомое прикосновение и увидел его маленькую смуглую руку, так похожую на мою руку, на меня пахнуло чем-то таким родным, таким единственным, таким близким, что на неслышном, подавленном всхлипе я раз и навсегда принял этот новый, изменившийся, дорогой образ отца.
Отец прожил с нами недолго. Сразу по возвращении его направили в санаторий для нервно- и психически больных с гордым названием «Мцыри». Там он пробыл два месяца. Мы с мамой в это время уехали на лето в деревню. А затем осенью, едва семья съехалась, началась «паспортизация», и отцу, как бывшему ссыльному, в московском паспорте было отказано.
Отец выбрал для жительства поселок Бакшеево – центр обслуживающих Шатурскую электростанцию торфяных разработок. В ту пору это была страшная глухомань. Пассажирский поезд ходил только до Шатуры, оттуда надо было добираться рабочей узкоколейкой, затем на вагонетках торфяной кукушки. Казалось бы, отцу следовало выбрать Калугу, Тамбов или какой-нибудь иной город, связанный с Москвой напрямую. Но он именно потому и выбрал Бакшеево, что эта торфяная дыра не была городом. И Шатура не была городом; не были городами и ближние населенные пункты – Рошаль, Черусти. Городом для этого торфяного края была Москва, тем более что Шатурский район входил в Московскую область. Живущий там человек с известным правом мог считать себя москвичом. А отец не признавал никаких городов, кроме Москвы. У него к Москве была такая же страсть, как у славянофилов. Но если для девственного Константина Аксакова Москва была чем-то вроде вечной невесты, то для грешного отца – многоликой женой, с Москвой связывалась для него самая романтическая, победная, бурная пора его жизни.
Много позже, уже взрослым, я познакомился с отцовской географией Москвы, по-новому окрасившей для меня улицы, бульвары, парки и переулки этого города.
Когда отец говорил «Сокольники», он видел не заплеванный парк с пивными киосками, хулиганами и потрепанными велосипедистами, а нечто вроде Булонского леса, где под сенью деревьев он любил Эльзу К. Чистые пруды – кошмар моего детства: там меня постоянно и жестоко избивала чистопрудная шпана – были овеяны для него памятью о его первой большой любви к Лиле К. – сестре Эльзы. А так как отец любил много и щедро, то не было почти такого уголка в городе, который не вызывал бы в нем поэтического отзвука.
Чтобы не утратить Сокольники и Чистые пруды, сестер К. и счастливую свою юность, отец выбрал Бакшеево.
В Бакшееве он быстро пошел в гору. Приехав на должность рядового экономиста, он уже через год был начальником планово-экономического отдела торфоуправления. Он обладал громадной, не тронутой до сих пор трудоспособностью, ясным и быстрым умом, скромным честолюбием, и работа его захватила.
В Бакшееве произошло