Разрыв-трава. Не поле перейти. Исай Калашников
Читать онлайн книгу.
Жамбал нахмурился. – На чужой земле расположился и еще кричишь.
– Болё, болё![3] – быстро сказал Ринчин Доржиевич. – Огонь не гасят маслом, обиду не успокаивают гневом.
– Вы успокаивать меня пришли? Хотите разорить, обобрать, и чтобы я был радостным? Убирайтесь отседова обои! И не показывайтесь мне на глаза!
– Но-но… – В глазах Жамбала вспыхнули желтые огоньки, он вскочил, сделал шаг к Корнюхе. – Тебя кулаки сторожевой собакой сделали!
Какая-то злая сила подбросила Корнюху, швырнула навстречу молодому буряту. Сгреб его за ворот гимнастерки, подтянул к себе, прохрипел:
– Убью!
Ринчин Доржиевич разнял их, потащил Жамбала за руку к лошадям. Жамбал упирался, кричал:
– Тюрьму пойдешь! Сидеть будешь!
Корнюха метнулся в зимовье, сорвал со стены винтовку и прямо из дверей дважды выстрелил поверх голов бурят. Испуганно забились на привязи кони, за спиной взвыла Хавронья. Ринчин Доржиевич легко взлетел в седло, подскакал к крыльцу и, бесстрашно глядя на Корнюху, покачал головой:
– Ай-ай, зачем такой плохой дело! – И ускакал.
Бросив на кровать винтовку, Корнюха сел на порог, стиснул виски. Что наделал, дурья голова, что наделал! Теперь и впрямь тюрьма. Не поглядят на заслуги партизанские, спрячут за железную решетку, а все, что он оберегал, Пискуну достанется. Не для того ли он, старая мокрица, винтовку подсунул?
А Хавронья все ахала, охала, наговаривала:
– Нас подводишь… Непричастных, безвинных к ответу поволокут.
– Не ной, старуха! Кому ты нужна? Иди смотри, чтобы коровы в хлев не залезли. Я поеду…
Он еще не знал, куда ехать. К Пискуну? Какая от него польза! К Батошке Чимитцыренову? К Лазурьке? Оба одного поля ягода: что им дружба старая, раз в начальство выбрались. Свой ты или чужой, для них все равно, будут мылить загривок: нельзя иначе, могут скинуть с председательства, как скинули буряты своего Дамдинку, а тайшихинские мужики – Ерему Кузнецова. Эх, нет поблизости Максюхи, уж он бы что-нибудь присоветовал… К нему поехать?..
Корнюха вытянул из-под лавки седло.
– Надолго ты? – спросила Устя.
– Тебе-то что, не все равно?
– Мне-то все равно, а тебе… Уедешь, они вернутся.
Да, об этом он не подумал. Возвернутся, что с ними сделают бабы. Сгонят их с места…
– Ах ты, черт! – Корнюха положил седло на месте. – Не привязан, а визжи.
– Оставь мне винтовку. Не подпущу, – сказала Устя.
Корнюха подумал: смеется, но нет, она не смеялась. Ух, какие глаза у нее! Такая будет стрелять, не побоится. Вот так девка!
– А ты умеешь ли стрелять-то?
– Спытай… – Она взяла винтовку, клацнула затвором.
– Не трогай! – сердито сказал Корнюха. Нельзя ей оставлять винтовку: мало одной беды, другая будет.
– Что, боишься? Не бойся, меня батя обучал, а он первым стрелком в деревне был. Поезжай…
– Не поеду до ночи. Уж ночью-то они сюда не заявятся.
– А ты буйный, – с одобрением