Учись слушать. Серфинг на радиоволне. Марина Москвина
Читать онлайн книгу.
прямые потомки кистеперой рыбы, – не только благополучно развеяли по ветру ее таинственную способность слышать Зов Несбыточного, а услышав, поставить на карту ВСЕ, чтобы на собственной шкуре испытать то самое чудо преображения. Мы и хозяйственности никакой не нажили за эти миллионы миллиардов лет.
Хотя б успели сделать настоящий экспонат для музея! Исследовали бы ДНК, изучили бы клетку на молекулярном уровне. Скелет бы сохранили, черти! Показывали бы школьникам в экскурсии. НИ-ЧЕ-ГО!».
Так я плакала и пела, сидя на лавке на Тверском бульваре у стен отчего дома, и эту песнь, опять-таки безо всяких ограничений, напечатали в «Московской правде» – органе городского комитета Коммунистической партии.
Тут же из горкома партии главному редактору газеты пришла грозная депеша. На «ковер» вызвали заведующего отделом науки, школ и вузов, где я нештатно сотрудничала, теперь уже тщетно надеясь на зачисление в штат. Смысл письма был такой: публикация М. Москвиной вводит в заблуждение наш народ, распространяя заведомо ложные сведения, что советский человек произошел от какой-то там кистеперой рыбы, тем более африканской! В то время как МЫ произошли от обезьяны. От НАШЕЙ обезьяны!
И подпись высокопоставленного по тем временам партийного руководителя.
Наученная горьким опытом, я принялась за свою программу на радио с предельной осторожностью. Отныне – Правда, Правда, ничего кроме Правды. Как говорил мой славный друг Даур Зантария, есть такие писатели, которые пишут только о том, что видели своими глазами. Если он написал: «Из трубы вылетела ведьма на метле», – значит действительно это видел, иначе бы не написал.
Вот так я и решила действовать.
Достоевский говорил: когда пишешь роман, следует запастись хотя бы одним очень сильным жизненным переживанием. То же можно сказать о радиопередаче.
По-моему, радиопередача – сочетание сильного переживания и досконального знания, о чем, собственно, ты собираешься поведать миру. Нужно погрузиться в предмет до такой непереносимой степени, чтобы не мочь ни думать, ни говорить ни о чем другом. Пока ты в себе самом не услышишь гудок, я бы даже сказала, сирену: если не сейчас, то все! Тогда ты приходишь в студию и садишься к микрофону.
Это в идеале. И особенно поначалу.
Но даже съев собаку в этом деле, не стоит перед микрофоном чувствовать себя как дома – позевывающим, в пижаме и тапочках. Ты должен быть на взводе. У птицы перед взлетом повышается температура – и у нас должен быть такой энергетический накал. Его надо передать слушателю. Как говорил мой учитель поэт Яков Аким, когда пишешь стихи для детей – необходимо обрести какое-то особое состояние подтянутости, даже побриться не мешает. Вот так и тут.
Мы ощущаем напряженную сосредоточенность и в то же время удивительную свободу. Но это ощущение основано не на пустой самоуверенности («Гори