Лёд и пламень, или Великая сила прощения. Наталия Сергеевна Коноплева
Читать онлайн книгу.
Мне было с ним как-то хорошо, гораздо спокойнее и надёжнее.
Мы ещё немного побеседовали, но заметив, что у кузнеца начинают слипаться глаза, я простился, клятвенно заверив его, что вернусь к утру и в залог оставив свой плащ и куртку, не подумав о том, что выпитое хмельное скоро перестанет меня согревать, а на улице уже наступила осень, хоть и ранняя, но не слишком располагающая к прогулке в тонкой шерстяной накидке поверх белоснежных шёлковых одежд советника, я вышел в ночь. Спать мне не хотелось, и я побрёл по направлению к виднеющемуся вдали лесу. Думалось мне превосходно.
Странно, почему кузнец назвал мне своё имя, ведь настоящее, подлинное имя человека не должен знать никто, кроме него самого или самых близких. Даже друзья стараются обращаться друг к другу не по имени, а либо по его краткому аналогу, что вполне объяснимо, потому что настоящие имена порой оказываются чересчур трудны даже для самих носителей, или по данному в детстве или приобретённому с годами прозвищу. Я тоже про себя давал людям подобные прозвища, но вслух предпочитал обращаться по имени, ибо считал, что никому ещё не вредило услышать собственное имя из дружеских уст. У всего в этом мире есть имя, Подлинное и приобретённое. У людей, например, это прозвища, или имена, данные при рождении. Если подлинное имя было дано человеку при рождении, оно чаще всего заменяется прозвищем, ибо произнесённое вслух несёт в себе жизненную силу, сравнимую с магической, а произнесённое врагом, становится страшным оружием, ибо тогда человек попадает в полную зависимость от произнесшего его подлинное имя. Люди и прочие расы, за исключением эльфов и варрад, до жути боятся говорить свои подлинные имена, особенно, маги люди, ибо они находятся в куда большей опасности, чем простые смертные, так что я немало удивился, когда кузнец назвал себя, ибо понял, что его имя действительно подлинное. Либо свей просто не знал, что вряд ли, либо сразу распознал во мне друга.
Старые верования, верования в множественные пантеоны богов, медленно, но неуклонно уступала место новой, вере в единого бога, чьи последователи учили добру и состраданию, но почему-то вновь обращённые правители предпочитали обращать в новую веру свои народы безотказными методами, то есть огнём и мечом. Обвиняя нас, язычников, как они называли, в жестокости и распутстве, они не замечали того, что их собственные воины в походах «за веру» оставляли после себя толпы вдов и сирот, обесчещенных жён и дев, разор и пепелища. Красивых женщин они сжигали заживо, якобы по обвинению в колдовстве, так что вскоре в их странах не останется не одной красивой женщины, если уже не осталось. А свои грехи они предпочитали не отмаливать у своего бога, а покупать прощение за золото. Подобные бумаги с отпущением грехов, индульгенции продавались повсюду в человеческих городах. Мы, варвары и язычники, всегда с почтением относились к чужим верованиям.
Я бы принял верования людей, поклоняющихся Белому Богу, если бы не их двуличность, как же удобно развязывать захватнические войны под прикрытием