Черный обелиск. Эрих Мария Ремарк
Читать онлайн книгу.
тут как тут. Иной раз, если очень быстро обернешься, можно это уловить.
– Что именно? Что ее нет?
– Не это, а то, как она стремглав возвращается на место – трава и все, что позади нас. Предметы – точно слуги, которые ушли на танцы. Все дело в том, чтобы обернуться очень-очень быстро, и тогда успеешь еще увидеть, что их нет… Иначе они уже окажутся на месте и прикинутся, будто никогда и не исчезали.
– Кто, Изабелла? – спрашиваю я очень бережно.
– Предметы. Все, что позади тебя. Оно только и ждет, чтобы ты отвернулся и можно было бы исчезнуть!
В течение нескольких секунд я обдумываю ее слова. Вероятно, это такое ощущение, словно у тебя за спиной постоянно раскрытая бездна.
– А меня разве тоже нет, когда ты отвертываешься?
– И тебя тоже. Ничего нет.
– Ах так, – отвечаю я с некоторой обидой. – Но ведь для себя-то я все время тут? Как бы я быстро ни обернулся.
– Ты повертываешься не в ту сторону.
– Разве и при этом есть разные стороны?
– Для тебя есть, Рольф.
Я опять вздрагиваю от ненавистного имени.
– А ты сама? Как обстоит дело с тобой?
Она смотрит на меня и рассеянно улыбается, словно мы совсем незнакомы.
– Я? Меня же вообще здесь нет!
– Вот как! Но для меня ты все-таки здесь!
Выражение ее лица меняется. Она снова узнает меня.
– Правда? Почему ты не повторяешь мне этого как можно чаще?
– Я же твержу тебе это постоянно.
– Недостаточно. – Она прислоняется ко мне. Я чувствую ее дыхание и сквозь тонкий шелк платья – ее грудь. – Всегда недостаточно, – говорит она, вздохнув. – Почему этого никто не понимает? Эх вы, статуи!
Статуи, мысленно повторяю я. Что же мне еще остается? Я смотрю на нее, она прекрасна, она меня волнует, она влечет к себе, каждый раз, когда мы вместе, словно тысячи голосов начинают говорить по проводам моих артерий, а потом все вдруг обрывается, как будто все их неправильно соединили, я чувствую растерянность, и в душе остается только смятение. Душевнобольную женщину нельзя желать. А если кто-нибудь и способен, то я лично не могу. Это все равно, что желать куклу-автомат или женщину, находящуюся под гипнозом. И все-таки ее близость волнует меня.
Зеленые тени, лежащие на аллее, расступаются – и перед нами залитые солнечным светом клумбы с цветущими тюльпанами и нарциссами.
– Надень шляпу, Изабелла, – говорю я. – Врач настаивает, чтобы ты прикрывала голову.
Она бросает шляпу в цветы.
– Врач! Мало чего он хочет! Он и жениться на мне хочет, но сердце у него отощавшее. Он просто потный филин.
Не думаю, чтобы филин мог потеть. Но образ все-таки убедительный. Изабелла ступает, словно танцовщица, среди тюльпанов и садится посреди клумбы.
– А вот их ты слышишь?
– Конечно, – заявляю я с облегчением. – Каждый их услышит. Это колокола. Они звучат в фа-диез мажоре.
– Что такое фа-диез мажор?
– Такая тональность. Самая пленительная из всех тональностей.
Она раскидывает широкую юбку среди цветов.
– А