Через шестнадцать часов после двух пересадок Ген прибыл в Найроби. Стояла ночь. Ровесница Ашка и крошка Пашка спали. В темпе собирайтесь, девчонки, берем только маленькие рюкзаки. Давай-ка я Пашку привяжу к животу на манер кенгуру. До рассвета надо слинять, а то прискачут из посольства. Снова начался колоссальнейший перелет, на этот раз в другую сторону: Найроби – Франкфурт – Нью-Йорк. В JFK их встречал африкановед из «Молодых лидеров», Дэйна Одом.

      С его помощью они получили работу и дом прямо на территории Института Африки возле крошечного городка в штате Нью-Йорк. «Тут у нас надежная федеральная охрана, так что можете не волноваться, ребята: сюда ваша агентура не сунется», – успокоил их Дэйна. Он был уверен, что олухи-комитетчики даже и понятия не имеют, где отсиживаются дерзновенные беглецы.

      Оказалось, что он все-таки недооценивал лубянскую службу. Однажды за завтраком, то есть по московским часам перед ужином, в доме Стратовых зазвонил телефон. На линии был все тот же стратовский свояк-опекун Лео Кортелакс, то есть Лев Африканович Хрящ. «Что же ты, Генчик, не мог на меня выйти после того чегодаевского безобразия?» У него появился какой-то барственный московский басок, вроде как у Ливанова в роли Фамусова. «Ну зачем, скажи, друг любезный, надо было устраивать эти маскарады, тащить куда-то безукоризненного ребенка, лишать московское общество красавицы Люшки, а передовой комсомол своей собственной выдающейся персоны?» В дальнейшем разговоре выяснилось, что он вышел на самый верх, после чего товарищу Чегодаеву поставили на вид, а «его превосходительство» генерал Бейтабеев по собственной инициативе, конечно, ушел в резерв – подчеркиваю, в глубокий резерв – главного командования.

      Это был самый первый звонок из Москвы. Ашка прыгала рядом с телефоном, как будто ей было невтерпеж. Вырвала трубку у Гена. «Ну что там у вас, Лев Африканович?»

      «У нас все бурлит. Примат духовного начинает преобладать над приматом материальным. Лучшие умы становятся флагманами перестройки. Вам нужно вернуться, и Москва распахнет вам объятья. Нужно влиться в ряды творческого комсомола, чтобы влить…» Тут он запнулся.

      «Продолжайте, дядя Лев! – заорала Ашка. – Итак, влиться, чтобы влить; а что влить? Прошу вас, продолжайте!»

      «Влить молодую энергию в вакуум, чтобы не возникло пустоты! Итак, до скорого, и передайте, пожалуйста, от нашего передового эшелона сердечный и искренний, по-настоящему патриотический привет нашему бесценному Александру Исаевичу Солженицыну: ведь вы там неподалеку от него располагаетесь, верно?»

      Положив трубку, Ашка полдня кружила по обширному американскому дому под музыку «Кармен-сюиты», «Щелкунчика», а также «Юноны и Авось». В Москву, в Москву! Ген, ты, я и Пашка, мы – три сестры! Летим в Москву! Она распахнет нам объятия!