О, эта чудная ночная прохлада, под светом Луны и спокойным журчаньем искусственный ручьёв и еле ощутимым шелестом листьев, которые ни сколько слышны, а ощутимы, когда сидите под нашим деревом. Особенно, когда я сидел, опираясь спиной на этот исполин, а это чудо миро лежало у меня на коленях. Мы разглядывали звёзды, одиночество отступало и казалось там, далеко-далеко, на хотя бы одной планете есть такие же счастливые и невинные порождения природы как мы с ним или скорее, как он, ведь я, к своему несчастью, был в обществе людей.

      А эти наши беседы? Их нужно было слушать. Это было настоящее наслаждение – прекрасная беседа, не постыжусь этого слова, гениального учёного с его не менее гениальным порождением. Мы говорили обо всём – о природе и устройстве мира, о том, как он появился и о том, что такое дружба. Часто во время этих бесед его друзья тоже любили лежать рядом с нами, но под мои колыбельные засыпали довольно быстро, но этот шалун, как всегда, дожидался конца, а я всё пел и пел, пока наконец не начинало светать вокруг. Солнце лило свой первый свет, на травинках чудесным образом появлялась роса, ночные туманы рассеивались, наступало время покоя и тишины, заставляющее сердце клокотать от восторга.

      Этим моментом мы наслаждались с ним вместе, буквально замирая на мгновенье и смотря вдаль. Наконец, спустя какое-то время мы поглядывали друг на друга сонным видом и иронично улыбнувшись, что оба обещали лечь пораньше, вместе с его друзьями отправляли по своим кроватям.

      Почти каждый день, когда я его укладывал, он выходил ко мне и мы спали с ним вместе, нажав на кнопку автоматического закрытия штор и как только в комнате темнело, так и мы потихоньку засыпали с счастливыми улыбками на лицах, правда я даже после этого продолжал с большим удовольствием гладить его по спине. И эти времена прошли, остались позади, а казалось, что это было совсем вчера. Так он рос, становился старше, у него были первые успехи, новые проекты и неудачи, во время которых я старался его подбодрить как только мог.

      Да, скрывать не буду, я действительно любил его успокаивать. Один раз он так расстроился, что заплакал. Моё сердце буквально разрывалось, но как только я приобнял его, вытирая слёзы с глаз, ощутил то, как он примкнул ко мне – это было незабываемое наслаждение. Если бы я был Фаустом, возможно один из этих мгновений я бы обозначил, как чудо, как бесценное. Мне хотелось, чтобы оно длилось вечно, особенно когда я спокойной говорил и успокаивал его, я видел, как с каждым разом ему становилось лучше и лучше, пока наконец на лице не появлялась еле заметная улыбка, после которой он отправлялся «в бой» вновь.

      Хе-хе, моё любимое создание. Столько всего было пережито. На удивление стоит признать, что он был умён и прогрессивно познавал мир, ощущал его с самых различных