– Мурада, дорогой, взгляни на меня! – Я поцеловал своего верного пса и горько зарыдал.

      – Не плачь, сынок, возьми себя в руки, – сказал Илларион, смахивая слезу.

      Мурада приоткрыл глаза и взглянул на нас.

      Плакали все трое – я, Илларион и Мурада.

      – Тебе больно, Мурада?

      «Очень», – вздохнул бедный пес.

      – Эх, почему у меня не отсохнут руки и не ослепнут глаза! – воскликнул Илларион.

      «Ладно уж, Илларион, не убивайся… Не нарочно ведь – спьяна… Кроме того, знаю же я нрав твоего ружья – из него выстрелишь во врага, угодишь в друга… Помнишь, точно так же ты подстрелил свою собаку… Так что не стоит сокрушаться… Я на тебя не в обиде… Одно досадно: Ефросинэ будет рада! А впрочем, бог с ней, пусть радуется…» Сказав все это про себя, Мурада ласково потерся мордой о колено Иллариона.

      – И он должен псом называться, а Илико – человеком! Где же тут справедливость? – вздохнул Илларион.

      – Мурада, крепись, дружище! Потерпи немного! – нагнулся я к Мураде.

      «Ну нет, брат, плохи мои дела… Как это у вас говорится? „Заживет, как на собаке“! А я вот умираю… Умираю, Зурикела…»

      – Крепись, крепись, Мурада. Будь до конца мужественной собакой, – упрашивал Илларион.

      «Вам, людям, горя мало: умрете – похоронят, оплачут. A кто нас хоронит? Никто. Если и зароют нашего брата, опять-таки потому, чтобы трупы наши не воняли…» По телу Мурады пробежала дрожь.

      – Илларион, на помощь, Мурада умирает! – закричал я.

      «Прощайте…» – Мурада в последний раз взглянул на меня, закрыл глаза и застыл.

      – Кончился, чтоб отсохли мои руки, – тихо произнес Илларион и вытер рукавом слезы…

      …Вопли и причитания бабушки всполошили все село. Примчались перепуганные соседи. Узнав, в чем дело, они возмутились:

      – Вы что, люди, с ума посходили? Слыханное ли дело – поднимать такой шум из-за дохлого пса?! Что за ненормальная семья!

      И разошлись…

      Илларион весь день ходил, словно убийца перед казнью. Под вечер он подозвал меня и сказал:

      – Должны похоронить. Вон там, под чинарой!

      Вдвоем мы выкопали яму и торжественно предали земле останки нашего погибшего друга. Потом я выпросил у бабушки кувшин вина, и мы справили на могиле Мурады поминки.

      Первый тост произнес Илларион:

      – Зурико, сынок мой, – начал он, – безутешное горе привело нас сегодня сюда, к этой могиле. Из наших рядов ушел наш любимый друг и товарищ Мурада. Он всегда был верен нам, как собака, и если на том свете существует собачий рай, то врата его открыты для Мурады. Светлая память о нем всегда будет жить в наших сердцах. За упокой души Мурады! Выпьем!

      – Благодарю тебя, Илларион… Выпьем!

      – Вторым стаканом я хочу выпить за здоровье близких и родственников покойного. Желаю тебе счастья, благополучия и чтобы это горе было последним в твоей