Кабинет скучал пустым, что показалось странным. Если грудастая особа была на приёме психолога, тогда, где он сам? Дверь его кабинета в этом коридоре последняя; выйти незамеченным у него вряд ли получилось бы.

      Ретировавшись, Яна пошла в обратную сторону и, коротая время, набрала Вадику. Он просил держать в курсе дел. Они, как таковые, складывались следующим образом: Яна вернулась домой, не смогла убедить мужа уехать на съёмную, а делить с ним квартиру не захотела, поэтому временно поселилась в соседнем доме у дочери. Рассказывая Моргунову про переезд в три картонки, Громова не заметила человека за спиной. Знакомый психолог возник неожиданно. Обернувшись, женщина едва сдержалась, чтобы не ойкнуть. Вблизи мужчина выглядел иначе, чем на сцене: ниже её ростом, сухопарый, лицо обтянуто кожей, как маска, глаза светятся, как у кошки во тьме, нос живёт отдельным элементом, широко раскрывая крылья, как при беге. Розовые девичьи уши с серьгами малы для столь открытого черепа, шея коротка и тонка, подвижные мышцы артистично говорят без слов, подкупая своей особой пластикой. Мужчина нёс большую кружку с дымящимся кофе и обратился тем приятным баритоном, что был уже знаком:

      – Вам назначено?

      – Однознач-но, – растянула она в полу-улыбке, которая досталась и Вадику.

      – Ну да – певицы! – Указав на дверь, психолог мяукнул, копируя голос Яны при разговоре. Не имей она «ботфорты – ходить по спинам», как в известной песне, то, скорее всего смутилась бы. А так, завершив разговор, зашла в кабинет и села на кресло для посетителей. Мужчина остался у окна, стоя пить кофе.

      Не затягивая с представлением, он сразу спросил Громову о причине её обращения.

      – Третий брак. Подала на третий развод. Со мной что-то не так, – Яна привыкла не размазывать кашу по тарелке. Психолог кивнул; самокритика – это частичное понимание проблемы. Да и краткость изложения обрадовала. «Хорошо бы и дальше вот так, тезисно»:

      – Что, на ваш взгляд?

      – Воспитание. Меня не научили общаться с мужчинами. Я им постоянно вытираю зад.

      – А они вам?

      – Нет.

      – Это справедливо?

      – Нет.

      – Ответ почему есть?

      – Нет.

      – Возможно, вы кричите каждому: «Не стой под стрелой! Убьёт!»?

      Догадавшись, о чём он, не сразу, Громова добродушно усмехнулась:

      – И это тоже. Но всё-таки, хотелось бы знать, в чём причины моих семейных неудач.

      – А не семейных?

      «О-о, дядя всё сечёт! Или у меня что-то написано на лбу?», – молчание предательски выдавало женщину, подтверждая поговорку, что