Письма молодого врача. Загородные приключения. Артур Конан Дойл
Читать онлайн книгу.
чувство полного удовлетворения, когда учитель принес мне квитанцию из ломбарда и сказал, что тридцать шиллингов пришлись очень кстати?
Лесли Дункан вышел в Карстейрсе, и я остался наедине с крепким седовласым пожилым католическим священником, который тихонько сидел в углу и читал молитвенник. У нас завязался доверительный разговор, продолжавшийся до самого Авонмута, столь интересный, что я едва не проехал свою станцию. Отец Логан (так его звали) показался мне образцом священнослужителя – чистым помыслами и готовым к самопожертвованию, со здоровой хитрецой и несколько наивным чувством юмора. Кроме добродетелей своего сословия он также обладал и недостатками, поскольку был крайне реакционен в своих взглядах. Мы страстно спорили о религии, и его богословские воззрения находились на уровне раннего плиоцена[1]. Он мог бы говорить об этом предмете со священником при дворе Карла Великого, и после каждого предложения они жали бы друг другу руки. Он это признавал и ставил себе в заслугу. В его глазах читалась уверенность и последовательность. Если бы наши астрономы, изобретатели и законодатели были столь же последовательны, где бы теперь находилась современная цивилизация? Неужели религия – единственная область приложения мысли, где отсутствует прогресс, где все время нужно соотноситься с нормами, установленными две тысячи лет назад? Разве богословы не видят, что человеческий мозг по мере своего развития должен обладать большей широтой взглядов? Несформировавшийся мозг порождает несформировавшегося Бога, и кто скажет, что наш мозг сформировался хотя бы наполовину? Воистину вдохновленный священнослужитель – это мужчина или женщина большого ума. Не тонзура[2] на макушке, а пара килограммов серого вещества, способного к избирательности.
Я прямо-таки вижу, Берти, как ты сейчас недовольно морщишь нос. Однако я сойду с тонкого льда, и теперь у тебя будут только факты. Боюсь, что рассказчик из меня так себе, поскольку первый малозначительный персонаж берет меня за руку и уводит в сторону, а рассказ мой становится путаным.
Так вот, до Авонмута мы добрались уже вечером, и когда я высунул голову из окна вагона, первое, что предстало моему взору, был старина Каллингворт, стоявший в круге света под газовым фонарем. Сюртук у него был нараспашку, жилет расстегнут вверху, шляпа (на этот раз цилиндр) сдвинута на затылок, спереди из-под нее выбивались жесткие волосы. Во всем, кроме разве что воротничка, передо мной был прежний Каллингворт. Увидев меня, он приветственно проревел, вытащил меня из вагона, схватил мой саквояж или, как ты его называешь, дорожный мешок, и через минуту мы уже шли по улицам.
Я, как можешь себе представить, дрожал от нетерпения узнать, что ему от меня нужно. Однако он об этом и словом не обмолвился, а я постеснялся спросить, и во время нашего долгого пути мы говорили об отвлеченных предметах. Помню, сначала о футболе, где у Ричмонда был шанс выиграть у Блэкхита, и о том, что в каждой новой игре закипают свежие страсти у ворот. Затем он заговорил