Что пользы в нем?

      И поскольку Сальери не пренебрег «презренной пользой», наоборот, оправдывал убийство «бесполезностью» Моцарта и «полезностью» своего преступления, он осужден отныне никогда не причислять себя к немногочисленным «избранным, счастливцам праздным».

      И еще одна удивительная пушкинская деталь:

      Сальери осуждающе называет Моцарта «гулякой праздным».

      Моцарт же радостно причисляет Сальери к своему уровню «счастливцев праздных».

      Какая риторика! Но и какой приговор! А приговор этот произносит простодушный Моцарт. И тот факт, что Моцарт даже и не подозревает, что это – приговор (ибо он действительно уверен, что Сальери, как и сам Моцарт, относится к «избранным счастливцам»), делает этот приговор куда страшнее, чем если бы Моцарт знал правду.

      Итак, пушкинский Сальери теперь не просто убийца, он – плебей, он – ничтожество.

      И как человек, и как творец.

      Имя Сальери навсегда входит в историю человечества. «Свершилось» то, о чем он мечтал всю свою жизнь. Бессмертие! Но какой ценой!

      Но все же, сколько бы я ни перечитывал «маленькую трагедию», для меня это непостижимо: осознать, что пушкинский Сальери – убийца.

      Ибо многое в образе пушкинского Сальери свидетельствует о том, что Антонио Сальери – не злодей, а прежде всего выдающийся мастер. Художник, знающий цену мастерству, творчеству, самопожертвованию. И кто как не он в этом мире до конца, по-настоящему понимает, кто такой Моцарт.

      И убил Сальери не кого-нибудь, а именно МОЦАРТА!!!

      Ибо все в пушкинской трагедии – правда:

      и зависть Сальери по отношению к Моцарту,

      и сальериевское несогласие с моцартовским шутовством как формой поведения гения,

      и уверенность Сальери в его праве учить Моцарта нормам поведения,

      и сальериевская уверенность в том, что он, Сальери, – истина в последней инстанции (в том числе и в области всего, что касается понимания подлинного величия