Скрипка некроманта. Далия Трускиновская
Читать онлайн книгу.
сказал Маликульмульк. – Давид Иероним, как в Риге обращаются с сумасшедшими? Где их держат, кроме смирительного дома в Цитадели?
– В богадельнях, конечно. Вот возле Иоанновской церкви – Николаевская богадельня… Полагаете, сбежал? Во что он был одет? – с большим любопытством спросил химик.
– Одет-то он как раз был прилично. И говорил по-русски как столичный житель.
– И представился выходцем с того света?
– Да.
– Как он догадался, что с вами следует говорить по-русски? – спросил Паррот, не донеся до рта горячий лоснящийся «винер».
– Это – самое занятное. Он выслеживал меня, чтобы со мной познакомиться.
– Давно ли?
– Вы полагаете, это связано со скрипкой? Впервые я его заметил перед Рождеством, – ответил Маликульмульк. – А сегодня он соблаговолил ко мне подойти – сперва проводив меня от замка до аптеки.
– Ешьте суп, он сытный и полезный, – велел детям Паррот. – Кто не съест всю миску, тот не получит свиных ребрышек. Мог ли кто-то из итальянцев тайно вынести скрипку из замка?
– Нет, их прежде, чем отпустить, обыскали.
– Всех? И женщин?
– Нет, не всех, – подумав, сказал Маликульмульк. – Квартет, который всюду ездит с дамами-итальянками, уехал раньше, когда скрипка еще была на месте. Точнее, его пришлось выпроводить раньше, потому что музыканты напились.
Он усмехнулся и добавил по-русски: «в зюзю». А потом кое-как перевел эту самую «зюзю» на немецкий, изрядно насмешив мальчиков.
– Кто бы ни был вор, он не стал уносить скрипку только потому, что ему нравится воровать, хотя и такое случается, – Паррот задумался. – Нет, здесь мы ни до чего хорошего не договоримся, слишком шумно. Отчего люди полагают, будто для радости необходим шум, – никто не знает?
– Предлагаю поставить опыт, – тут же отвечал Давид Иероним. – Только нужен прибор, измеряющий количество счастья. Нечто вроде барометра. Он может висеть над головой у испытуемого.
Маликульмульк невольно усмехнулся – вспомнил кусочек из собственной повести «Ночи». Вот тоже печальный праздник скоро пора справлять – десять лет, как начало «Ночей» написано и напечатано в «Зрителе». Странным выдался вечер, когда он, вдохновившись галантными французскими фривольностями д’Аржана, писал, усмехаясь: «Кричи, что хочешь, господин рассудок, – отвечало сердце, – а у меня есть своя маленькая философия, которая, право, не уступит твоей. Твой барометр измеряет сухая математика; но мой барометр не менее справедлив в своих переменах… – Прекрасно, любезное сердце, прекрасно! и если твоя философия не столь глубока, то по крайней мере она заманчива и приятна… и я отныне с пользой буду наблюдать, когда опускается и поднимается твой барометр…»
Он собирался ввернуть словесный пассаж на грани непристойности: кто ж в свете не знает, что на модном наречии именуется барометром? Но мысль проскользнула мимо эротических затей, и на бумагу выскочило слово «любовь»…
Какая странная перекличка возникла у