Череп под раковиной. Розалина Будаковская
Читать онлайн книгу.
на перрон, я сделал полный вдох городского воздуха и шума. Где-то недалеко отсюда находится Инвернесс, название этого крохотного поселения я даже не расслышал в речи Ричарда Беннетта.
Городишко похож на мой любимый воскресный клуб – достаточно тихо, уютно, но не настолько, чтобы полностью расслабиться. Я был здесь разве только один-единственный раз когда-то очень давно. Холод, сырость, а мне никак не надышаться этим старым городом. У Лондона история не меньше, но её будто бы растащили по кусочкам каждый, кто когда-либо бывал в нём. От Лондона остались только записи в ветхих книгах и горка битой черепицы с крыш.
– Не составите мне компанию, Габриэль? – рядом совершенно неожиданно появилась Лиззи. – Боюсь, в незнакомом месте я быстро заблужусь даже в одной улице.
– Конечно, – кивнул я. – Мне и саму интересно пройтись.
– Судьба никогда не забрасывала Вас в Инвернесс?
– Это было так давно, что я ничего не помню о городе.
– А в Шотландии бываете?
– Редко, – я поежился, – здесь холодно. Кому понравится постоянно кутаться?
Лиззи опустила глаза не то от смущения, не то просто скрывая улыбку. Она боязливо взяла меня под руку и вытянулась в струну. Напряжение чувствовалось через слои тёплой одежды, словно ткань перенимала состояние хозяйки. Хотелось позволить вольности взять верх: коснуться руки Лиззи, пусть через перчатки, чтобы она настолько не волновалась. Думаю, так бы поступил Дженкинс и смутил бы девушку ещё сильнее, чем потом гордился, но я не забывал о приличиях. Возможно, лучшим вариантом будет просто не обращать внимания на неловкость.
– Я бы здесь осталась, – скромно произнесла Лиззи. – Красиво, почти никого нет и воздух такой свежий. В Лондоне я всё чаще страдаю от кашля. Там так дымно и шумно, а здесь я чувствую себя свободно. Как дома.
Меня тянуло говорить, но одновременно с этим что-то внутри напоминало: «Ты знаком с ней вторые сутки. Ты понятия не имеешь, кто она, а собираешься раскрыть душу. Идиотская затея.» И я замолкал. Радость тут же улетучивалась, сменяясь здешним холодом и неприступностью. В какой-то момент я становился сам себе противен от напущенной страхом чопорности. Я вдруг начинал завидовать непосредственности и лёгкости Лиззи, с которой она подсела ко мне ещё в Лондоне. Противно, тошно и самое невыносимое в этих чувствах – они обращены к самому себе. Будь передо мной зеркало, наверное, я бы смотрел в него с ненавистью и презрением, а после вообще бы разбил.
Мы всё шли по улице вниз. Под ногами скользкая от накрапывающего дождя брусчатка, над головой тяжёлое беспросветное небо, пахнет морем и тоской. К моей шее будто привязан булыжник и чем громче слышится прибой, тем явственнее мне кажется, как я тону в невидимой пучине. Мельком я смотрел на спутницу и удивлялся: она улыбается дождю, слепящему глаза, она радуется холоду, ей доставляет удовольствие даже дорожка, которая только и ждём случая, чтобы подставить под каблук скользкий камень и уронить Лиззи в лужу.
Она порхает. Практически не держится