По обе стороны правды. Власовское движение и отечественная коллаборация. Андрей Мартынов
Читать онлайн книгу.
также соответствовало оплате данных должностей в вермахте[179]. Варьировалась в разных лагерях и зарплата пропагандистов. В школе пропагандистов РОА вне зависимости от чина все добровольцы получали 16 марок в месяц[180], что составляло примерно 160 рублей по официальному курсу. 31 августа 1942 года на основании директивы генштаба ОКН (Oberbefehlshaber der Heeres – главного командования сухопутными силами) № 8000/42, принятой при участии тогда еще подполковника Клауса Шенка фон Штауффенберга, на добровольцев распространились немецкие нормы питания, система диспансерного лечения и система обеспечения семей[181].
Летом 1943 года генералы РОА, включая Власова, получали 70 рейхсмарок в месяц, а остальные офицеры – 30[182].
Хотя и убежденных антикоммунистов было среди власовцев немало. Именно антикоммунизмом можно объяснить тот факт, что в течение недели после публикации Пражского манифеста (18 ноября 1944 года) 60 тысяч человек направили заявления с просьбой принять их в РОА. Естественно, что большинство из них не надеялись на победу Германии, хотя некоторые считали, что сумеют «освободив наш народ от ига, хуже татарского, заключить выгодный для нас мир с Германией, уже ослабевшей и вынужденной искать выход из положения, в которое ее поставил Гитлер»[183]. У значительной части власовцев имела место «вера в то, что союзники, покончив с Гитлером, повернут теперь на Сталина»[184]. Даже, зная о Ялтинских соглашениях, они надеялись, что коллаборантов, как политических противников, в отличие от обычных военнопленных и гастарбайтеров, не будут насильственно депортировать на родину, а используют в будущей войне[185]. Или, в крайнем случае, после войны союзники сохранят влияние на Советский Союз, в том числе и на внутреннюю политику, что предотвратит репрессии в отношении военнопленных и коллаборантов[186].
Другим аспектом рассматриваемой темы является вопрос о морали. И это не проблема использования власовцами в качестве союзника в борьбе с советским тоталитарным режимом нацистского тоталитаризма. Политика не является синонимом этики. Ведь и союзники отнюдь не мучились угрызениями совести, сражаясь против наци совместно с «людожорским» (Александр Солженицын) режимом. Здесь играет роль проблема знания. Можно ли сражаться против медных рудников Джезказгана и ада Колымы, становясь невольным защитником Аушвица и «окончательного решения еврейского вопроса». Да, действительно, как писал автору рядовой ВС КОНР Сигизмунд Дичбалис, служивший под псевдонимом Александр Дубов, многие власовцы не знали о концлагерях («говорю о солдатах, а не о высших чинах Штаба») и даже мыслили союз с Германией «невольным терпением в надежде (получив оружие, боеприпасы и провиант) быть свободными в наших действиях»[187]. Правда, по мнению кадета Русского корпуса в Сербии, служившего в конце войны при штабе Власова (кадеты составляли часть личной охраны генерала) Юрия Мордвинкина, «о концлагерях в Германии мы если
Письмо автору от 11 февраля 2008 года. Личный архив Мартынова (ЛАМ).