На Диевке-Сухачевке

      Наш отряд.

      А Махно зажег тюрьму

      И мост взорвал.

      На Озерку не пройти

      От баррикад.

      Заседает день и ночь

      Ревтрибунал.

      Стол накрыт сукном судейским

      Под углом.

      Сам Горба сидит во френче

      За столом.

      Суд идет революционный,

      Правый суд.

      Конвоиры гада женщину

      Ведут.

      «Ты гражданка Ларионова?

      Садись!

      Ты решила, что конина

      Хуже крыс.

      Ты крысятину варила нам

      С борщом!

      Ты хлеба нам подавала

      Со стеклом!

      Пули-выстрела не стоит

      Твой обед.

      Сорок бочек арестантов…

      Десять лет!»

      Суд идет революционный,

      Правый суд.

      Конвоиры начугрозыска

      Ведут.

      «Ну-ка, бывший начугрозыска,

      Матяш,

      Расскажи нам, сколько скрыл ты

      С Беней краж?

      Ты меня вводил, Чека вводил

      В обман,

      На Игрени брал ты взятки

      У крестьян!

      Сколько волка ни учи –

      Он в лес опять…

      К высшей мере без кассаций –

      Расстрелять!»

      Суд идет революционный,

      Правый суд.

      Конвоиры провокатора

      Ведут.

      «Сорок бочек арестантов!

      Виноват!..

      Если я не ошибаюсь,

      Вы – мой брат.

      Ну-ка, ближе, подсудимый.

      Тише, стоп!

      Узнаю у вас, братуха,

      Батин лоб…

      Вместе спали, вместе ели,

      Вышли – врозь.

      Перед смертью, значит,

      Свидеться пришлось.

      Воля партии – закон.

      А я – солдат.

      В штаб к Духонину![3] Прямей

      Держитесь, брат!»

      Суд идет революционный,

      Правый суд.

      Конвоиры песню «Яблочко»

      Поют.

      Вдоль по улице Казанской

      Тишина.

      Он домой идет, судья.

      Его спина

      Чуть сутулится. А дома

      Ждет жена.

      Кашу с воблой

      Приготовила она.

      Он стучит