Последнее искушение. Никос Казандзакис
Читать онлайн книгу.
в этом доме, словно лев во пустыне, рыщет тайна… Ты не такая, как другие женщины, Мария, разве ты сама не чувствуешь этого?
– Нет, я не чувствую этого, старче, – пробормотала Мария. – Я такая же, как все женщины. Мне нравятся все женские заботы и радости: я люблю стирать, стряпать, ходить за водой к ручью, болтать с соседками, а по вечерам сидеть на пороге дома и смотреть на прохожих. И сердце мое, как и сердца всех женщин, старче, полно страдания.
– Ты не такая, как другие женщины, Мария, – торжественно повторил раввин и поднял руку, не допуская никаких возражений. – А сын твой…
Раввин умолк. Найти слова, чтобы выразить то, что он хотел, было самым трудным. Раввин глянул в небо, прислушался. Птицы на деревьях либо готовились ко сну, либо, наоборот, пробуждались. Свершалось круговращение: день спускался людям под ноги.
Раввин вздохнул. Почему дни проходят, почему один день яростно теснит другой, рассветы сменяются сумерками, движется солнце, движется луна, дети становятся взрослыми, черные волосы – седыми, море поглощает сушу, горы осыпаются, а Долгожданный все не приходит…
– Мой сын… – сказала Мария, и голос ее задрожал. – Мой сын, старче?
– Он не такой, как другие сыновья, Мария, – решительно произнес раввин.
Старец снова взвесил свои слова и добавил:
– Иногда по ночам, когда он остается один и думает, будто никто не видит его, круг его лика сияет во тьме, Мария. Да простит мне Бог, но я сделал небольшое отверстие высоко в стене, взбираюсь туда и смотрю, высматриваю, что он делает. И потому как все это только приводит меня в смятение, а знание мое совершенно бессильно, я вновь и вновь разворачиваю Писания, но все не могу понять, что происходит и кто он?.. Я тайком подсматриваю за ним и замечаю, что какой-то свет, Мария, касается его во мраке и гложет ему лицо. Поэтому он бледнеет и чахнет изо дня в день. Нет, не недуг, не посты и молитвы, но свет гложет его.
Мария вздохнула. «Горе матери, родившей сына, не похожего на других…» – подумала она, но вслух не произнесла ни слова.
Старец наклонился к Марии, снизил голос, уста его пылали:
– Радуйся, Мария. Бог всемогущ, непостижима воля его. Может быть, сын твой…
Но тут злополучная мать громко воскликнула:
– Сжалься надо мной, старче! Неужели пророк? Нет, нет!.. Даже если Бог предначертал это, пусть Он сотрет начертанное! Я хочу, чтобы он был человеком как все, ни больше и ни меньше – таким, как все. Чтобы он, как некогда его отец, мастерил квашни, колыбели, плуги, домашнюю утварь, а не так, как теперь, – кресты, на которых распинают людей. Чтобы он взял в жены дочь доброго хозяина из честной семьи, с хорошим приданым, чтобы жил в достатке, имел детей и каждую субботу все мы – бабушка, дети и внуки – ходили на прогулку, а люди с восхищением смотрели бы на нас.
Раввин поднялся, тяжело опираясь на посох священника.
– Мария, – сказал он строго, – если бы Бог слушал матерей, мы бы погрязли в беспечности и благополучии. Подумай как-нибудь наедине с собой о том, про что мы говорили…
Раввин