Небо над Патриаршими. Лариса Бутырина
Читать онлайн книгу.
жно было чем-то занять руки. И время. На коленях томилась толстая папка с анализами, выписками и заключениями, в желудке – колкая пустота, а на плече беспечно дремало время под покровом этой повсеместной духоты и монохромности пространства. Мое время…
– Дети есть? – спросила терапевт, пока я, стягивая ботинки.
– Я сама еще ребенок, – ответила я, вставая на весы.
Она окинула меня косым взглядом и крякнула, сдавливая смешок.
– Не родишь потом, – вынесла она вердикт.
– Уверена, демография страны примет сей факт с достоинством и обойдется без моего участия, – пожала плечами я, пока она снимала показатели веса и фиксировала их на бланке. – А этому телу такие нагрузки точно противопоказаны. И без того перегрузят…
Она снова воткнула в меня едкий взгляд, но уже без озвучки, затем своевольно развернула и примерила к настенной линейке. Цифры роста кривыми загогулинами следом легли на листок. Сантиметровая лента зафиналила свод данных по телу известными обхватами.
– Одевайтесь и подождите в коридоре, – скомандовала мед уполномоченная и отложила мою карту на край стола. – У третьего кабинета. Вас пригласят.
Кабинет номер три находился в конце коридора.
“Председатель летной комиссии Холодова Вероника Степановна” гласила табличка на закрытой двери. Из антуража вокруг: все те же серые стены, кулер и кем-то забытый журнал на диванчике ожидания.
“Президент строительной компании по собственному желанию оставил свой пост”, – гласил заголовок глянцевой обложки.
“Чем только не тешатся президенты”, – усмехнулась я и открыла журнал на указанной странице…
Госпожа Холодова явно заставляла себя ждать.
– Есть вопросы, Вероника Степановна, – тыкала терапевт шариковой ручкой на строку в раскрытой карте, когда я, наконец, проникла в хоромы председательницы.
Вероника Степановна деловито поправила очки и чуть отстранила нависающую над ней даму в халате.
Я сидела на стуле напротив и наблюдала за сценой с партера.
– А по крови что? – уточнила председатель, поднимая на меня пронзительный взгляд.
– По крови – норма, – ответила врач.
– А диаграмма?
– И диаграмма
– Зрение?
– И зрение.
Вероника Степановна еще с минуту поизучала меня, придерживая оправу очков, как микроба под микроскопом, затем взяла папку с моим фото и бегло пролистала страницы, как совсем недавно я просматривала журнал.
– Она же не линейная, Вера Пална, – снова отмахнулась председатель и с грохотом опустила печать на папку. Так в уголке моей фотографии поселилась синяя прямоугольная печать «Годен»
Я быстро шла по улице, почти бежала, крепко прижимая папку с печатью к груди, на манер букваря. Мне очень хотелось есть. И выспаться. И еще чего-то… То ли влюбиться, то улететь на воздушном шаре, то ли… какая разница, собственно, когда в потемках пути вновь появляется маяк направления, а внутри по телу будто откликом растекается сладостное чувство стремления. И было совершенно без разницы, что на улице корчился февраль, с неба сыпал мокрый снег, который день не переставая, а под ногами грязное месиво уже стало привычным не зависимо от района и старания жилищников.
Я шла. Шла без разбора маршрута и направления. Просто шла, – то останавливалась, подстраиваясь под трафик людского потока, то снова набирала темп. Я находилась в каком-то полусне, очнуться от которого у меня уже не было сил, и продолжала идти. Перенапряженный истощенный мозг в целях самосохранения может отключаться, вводя тело в пассивное полузабытье, но поддерживая при этом монотонную мышечную моторику. И мое состояние было тому явным подтверждением. Сколько так еще я прошла, не силюсь ответить. Скажу лишь, что восприятие вернулась, когда я стояла посреди улицы, подставляя лицо падающим с неба осадкам, и улыбалась. Хилые снежинки таяли, едва достигнув тепла тела, и мокрыми пятнами оседали на тонкой обветренной коже. Еще минута и чье-то массивное плечо бесцеремонным вторжением вернуло меня к реальности. Сквозь тяжесть восприятия я повернула голову и, будто прошивая плотную пелену, взгляд сфокусировался на выложенных светодиодной лентой буквах «to go» в окне витрины. Желудок тут же спазмом отозвался на сладкий кофейный аромат появившийся следом. Я попыталась вспомнить, когда ела в последний раз. Мозг отказал в ответе.
Стряхнув остатки отупения, я зашла в кофейню и заняла крайний столик в углу. Официантка не заставила себя долго ждать и быстро возвратилась с картонным стаканчиком и ламинированной страницей незамысловатого меню. Я открыла клапан пластиковой крышки и сделала глоток. Ароматная жидкость обожгла губы и приятно прокатилась по пищеводу. Так, наверное, и ощущается “жизни в каждом глотке”, особенно, когда этот глоток первый. Все последующие пошли привычнее и приятнее. Я постепенно наполнялась теплом. Только сейчас я поняла, насколько замерзла, а ботинки промокли насквозь. И, похоже,