Словно угли краснеют в камине —

      Горьких ягод пылающий куст.

      В октябре все восторги рябине:

      Сердце рвётся из пламенных уст.

      Под ногами листва, солнце стынет,

      Красный цвет – революции путь,

      А зимой снегири и в помине

      Не жалеют открытую грудь.

      И в сухой старосветской Европе

      Ветку тянет уже благодать,

      Но в своём превосходстве и злобе

      Разве русскую душу понять?

      Где бескрайние хмурятся дали,

      Где в степи плачет песнь ямщика,

      Даже если куда-то не звали,

      Ты по крови навеки река,

      Пена белая, сок спелой вишни,

      И весна, что Оку разлила,

      И стихия, пришедшая свыше,

      И на яблоне летней смола.

      Вот твой дом, твоя пристань – в Тарусе,

      У прибрежных, заветных дорог,

      Где ковался великий и русский,

      Непокорный цветаевский слог.

      Тускнела осень,

      В небе влажном

      Слоистые шли облака,

      Из мериноса тонкой пряжи

      Тянулись с севера снега.

      Бродила осень

      По пролескам,

      По прошлым памятным местам,

      Срывала с шумом занавески

      И остужала летний храм.

      Как жалко было

      Хризантемы,

      В холодных красках октября

      Они к любви остались немы,

      Не восторгала их заря.

      И как в симфонии

      «Прощальной»,

      Лишь угасали по одной,

      И с горьким привкусом печали

      В букетах собраны домой.

      В цветочной

      Закружившись вьюге,

      Роняли лепестки на стол,

      И ставили их в вазу руки,

      Не опасаясь быстрых пчёл.

      Изящные белые лилии,

      Омытые летними ливнями,

      Корнями восточными молоды,

      Старинным подсвечены золотом.

      Невестами смотрят невинными,

      А дышат метелями длинными,

      И травами терпко-медовыми,

      И былью, и песнями новыми.