В столице холодает еще сильнее. Наступает то самое, мое нелюбимое время года, когда туман и сырость прочно залезают под кожу, когда волосы всегда слегка влажные от влаги, а в самых темных уголках больших поместий и особняков начинает пробиваться плесень на поверхность. В общем, брр.

      Тем не менее, я иду, нацепив на себя защитные очки от солнца, которого нет. Но хочется как-то дополнительно оградить себя от внешнего мира. И приподняв ворот плаща, бреду по центральным проулкам.

      Бреду и думаю, вспоминаю, анализирую, но плохо. С этим у меня явно беда. Погода вместе со знакомыми с детства дорожками навевает тоску и тягу к прошлому.

      В этом ателье мать всегда предпочитала заказывать одежду в то время, когда я еще была ребенком. Потом она поменяла свои приоритеты, но мы посещали довольно долго это место.

      Вместе. Вдвоем.

      И не было рядом ни отца, ни Роберта.

      – Мэри, детка, что ты здесь делаешь? – доносится вдруг до меня откуда-то сбоку сквозь толщу воспоминаний.

      Медленно поднимаю глаза от мокрой дороги и оборачиваюсь.

      – Мама? – неверяще смотрю на нее. – Привет.

      – Здравствуй, дочь. Ты совсем перестала звонить нам. Так нельзя, – произносит с легким упреком.

      Эмоционально ругаться или еще как-то бурно выражать свои чувства она не способна, ведь мать – благовоспитанная леди!

      – Хм, да, действительно, чего это я, – опускаю глаза снова вниз и как никогда раньше понимаю, что прошедшего не вернуть. Точка невозврата пройдена. – Ладно, не буду отвлекать тебя, пока.

      И спокойно бреду дальше.

      – Мэри! – она быстро догоняет меня. – Нельзя так! – хватает за руку. – Да что за спешка такая, что ты игнорируешь собственную маму?! Куда ты идешь?

      – К лекарю, – отвечаю равнодушно.

      – Что-то случилось? Ты, эм, в положении? – спрашивает максимально тихо.

      – Да упаси меня Моргана от такого положения! Нет. Вот, смотри, что случилось, раз так желаешь знать. Мне не жалко.

      И я резко опускаю ткань плаща вниз и снимаю очки, а затем становлюсь по направлению к свету.

      Мать смотрит и ничего не говорит. Не могу уловить ее эмоции, слишком привычно ей носить маску на лице, скрываясь ото всех.

      – Неужели это… – шепотом произносит наконец она.

      – Бинго. Проявляешь чудеса дедукции, – не сдерживаюсь от ехидного комментария. – Должна признать, что не совсем он, но по его вине.

      Совесть все же велит добавить уточнение.

      – Так, быстро закройся, сделай, как было, и следуй за мной, – мать быстро возвращает себе собранный вид и принимается командовать.

      Равнодушно