Грэбер тихонько подтолкнул локтем руку Эмерсона. Над объектом показалась первая струйка дыма. Медленно, еще не совсем уверенно, она поднималась над одним из отверстий в крыше хранилища. Еще тоненькая. Бледненькая. Едва заметная. Словно робкий намек на то, что ждет их впереди. Несмелое обещание. Сердечко в груди Эмерсона так и затрепетало. Теперь этого человека можно было сравнить с меломаном, внимающим первым нежным ноткам любимой симфонии. Эти минуты предвкушения главного действа были восхитительны. Невыносимо прекрасны. Вот струйка дыма пошла гуще. Потемнела. Вот она уже вьется, вертится, пляшет. Пошла быстрее, все шире и шире…

      У Эмерсона зазвонил мобильник. Господи, как некстати. Он сунул руку в карман, выхватил аппарат, посмотрел на экран. Прочитал слова: «Звонок с домашнего телефона». Значит, звонит жена. Которой этого делать не следовало. Он заранее проинструктировал ее, когда можно звонить, а когда нельзя. Объяснил просто и ясно. И она прекрасно знала, что прерывать его на последнем этапе работы категорически запрещается. Поэтому Эмерсон нажал на кнопку и отклонил вызов. Сунул мобильник обратно в карман. Снова повернул голову в сторону складского помещения – дым над ним уже клубился из пяти отверстий. Эмерсон задержал и успокоил дыхание. И стал ждать появления языков пламени.

      Секунд через тридцать зазвонил телефон у Грэбера. Он посмотрел, кто звонит, отошел в сторонку, ответил. Проговорил больше пяти минут. Потом с побледневшим лицом вернулся к Эмерсону. Руки его дрожали. Хотя Эмерсон этого не замечал. Не мог оторвать глаз от бушующего пламени. К этому времени крыша складского помещения уже рухнула. Стены повело, они коробились буквально на глазах. Пламя яростно рвалось вверх, языки его лизали небо. Недавно еще пустое, темное небо теперь переливалось живыми и яркими красками. А к месту пожара уже спешили пожарные машины. Они были уже совсем близко. Целая колонна. Не менее полудюжины. Вспыхивали и гасли мигалки, вопили сирены. Эмерсон улыбнулся. Зачем только приезжали? Сидели бы спокойно в своей пожарке. Здесь от них никакого толку. Сделать они уже ничего не смогут. Брызгать из своих жалких брандспойтов на плоды его трудов – все равно что пытаться погасить солнце. Бесполезно, по крайней мере в ближайшие несколько часов.

      Грэбер поднял руку. Вытянул ее вперед, медленно, словно хотел оттолкнуть от себя какой-то невидимый тяжелый предмет. Коснулся руки Эмерсона. Схватил его за рукав. Осторожно потянул к себе.

      Эмерсон не обращал на него никакого внимания.

      Грэбер снова дернул, уже сильнее.

      – Босс, – сказал он, – вам надо позвонить домой.

      Эмерсон и головы не повернул.

      – Потом, – отрывисто бросил он.

      – Нет, – продолжал настаивать Грэбер. – Сейчас. Простите меня. Но поверьте… Это не терпит отлагательств.

      – Что «это»?

      – Это связано с Кайлом. Вашим сыном.

      – Что он опять натворил?

      – Босс,